Джек взглянул на часы.
— Будь там через пять, — сказал он и выключил телефон.
Пожилая женщина прогуливалась по гигантскому трехэтажному фойе отеля «Интерконтиненталь», декорированному колоннами и полированными плитами из зеленого бразильского мрамора. Если бы стоял погожий день, каких в Южной Флориде много, в фойе сквозь стеклянный потолок и огромные окна вливался бы теплый золотистый свет, но сегодня после полудня небо обложило тучами и пошел дождь. По этой причине мраморный декор фойе казался холодным, неприветливым и действовал на посетительницу угнетающе. В центре пространства высилась огромная скульптура в стиле модерн, в тени которой посетительница обнаружила мягкое кожаное кресло, оттуда открывался прекрасный вид на главный вход отеля. Женщина исследовала взглядом каждого нового гостя, входившего в фойе сквозь вращающиеся стеклянные двери. На мужчин, раз посмотрев, она не обращала больше никого внимания. Зато пристально разглядывала молодых женщин до тридцати, особенно тех, что обладали привлекательной латиноамериканской внешностью. Но в Майами, похоже, таких было превеликое множество, и фойе отеля «Интерконтиненталь» не оказалось в этом смысле исключением, да и первые вечерние авиарейсы доставили сюда сотни новых туристов. Скоро пожилой женщине начало казаться, что в этой толпе она пропустит ту, ради которой сюда приехала, и никогда уже с ней не встретится.
Официант, убиравший пустые стаканы от коктейлей со стоявших поблизости столиков, остановился рядом с ней:
— Algo tomar? Желаете что-нибудь выпить?
Вообще-то официанты в Майами, разговаривая с клиентами, крайне редко прибегали к испанскому языку как главному средству общения, и женщина задалась вопросом, почему этот парень сделал исключение ради нее.
— Нет, gracias.
Когда официант направился к другому столику, она неожиданно поняла, почему он обратился к ней на испанском языке. Из сумки, которую она крепко сжимала в руках, выглядывала толстая картонная папка, на обложке которой значилось: «LA CACHA, CASO NUMERO 309». «Ла Кача, дело номер 309».
Должно быть, официант разглядел-таки эту испанскую надпись. А может, и нет, и все дело в том, что ею опять начинает овладевать паранойя. В конце концов, за кого, если не за латиноамериканку, он должен был ее принять? Уж на шведку она точно не слишком похожа. Как бы то ни было, женщина на всякий случай повернула папку лицевой стороной обложки к себе и еще крепче стиснула в руках сумку. Потом, на секунду задумавшись, снова наведалась в недра своего ридикюля, чтобы проверить, на месте ли одна важная для нее вещь. На первый взгляд это был кусок простой белой материи — вернее, старой пеленки, — имевший, впрочем, богатую историю и прошедший с ней сквозь годы борьбы.
Наконец она увидела молодую красавицу, вошедшую в фойе через вращающиеся двери, и сердце забилось с удвоенной силой. Привстав с места, она устремила на нее взгляд сквозь толпу, стараясь получше рассмотреть. Между тем девушка на несколько ступеней поднялась по лестнице, ведущей на второй этаж, став таким образом почти идеальным объектом для наблюдений.
По-видимому, результаты этих наблюдений вдохновили пожилую женщину, поскольку она, отодвинув кресло, направилась в ее сторону, лавируя между гостями отеля. В спешке она налетела на пилота одной из авиакомпаний, который в сопровождении своих коллег катил тележку с багажом к регистрационной стойке. В результате столкновения пожилая женщина едва не упала, и пилот протянул руку, чтобы ее поддержать. Однако она так торопилась, что, едва восстановив равновесие, продолжила путь. И вдруг замерла, словно обратившись в статую.
Молодая женщина, заметив устремленный на нее горящий взгляд, тоже остановилась как вкопанная.
Встретившись с красавицей глазами, женщина окончательно уверилась, что ей нужна именно эта девушка. Та самая, ради которой она приехала.
В это время в фойе вновь возникла сумятица, вызванная хлынувшим сквозь вращающиеся двери новым потоком гостей, высыпавших из притормозившего у подъезда большого туристического автобуса. Бросившаяся к стойке регистрации толпа перекрыла обзор, и женщина, вновь посмотрев в ту сторону, где стояла красавица, не обнаружила ее на прежнем месте.
— Алисия! — закричала она.
Но девушки нигде не было видно.
— Алисия Мендоса!
Она бросилась сквозь толпу к лестнице, на которой в последний раз видела красавицу, но там мелькали лишь незнакомые чужие лица. Окружающие удивленно на нее поглядывали, словно на какую-то чудачку или, того хуже, помешанную. Но ей некогда было обращать внимание на такие мелочи. Кроме того, взлетев единым духом по ступеням, она почувствовала, что задыхается и не может более сделать ни шага. И тут с вершины лестницы она увидела Алисию, бежавшую через фойе к выходу. Женщина хотела было за ней последовать, но силы окончательно оставили ее. Тогда от отчаяния и безысходности, повинуясь странному наитию, она полезла в свой ридикюль, нащупала там трубочку губной помады и швырнула ее в Алисию. Метательный снаряд пролетел через холл и ударился в спину Алисии. Та остановилась и оглянулась.
Глаза их снова встретились. Потом Алисия увидела лежавшую на полу помаду и подобрала ее.
Возможно, приняла за свою собственную.
Женщина перевела дух и хотела уже было спуститься в фойе, чтобы переговорить с ней, но, прежде чем сделала хотя бы шаг, Алисия вышла из вращающихся дверей отеля. Осталось лишь в отчаянии наблюдать, как она, пробежав по парковочной площадке, прыгнула в свою машину, рванула ее с места и через секунду исчезла из вида.
Глава 51
В центре Майами-сити строительные площадки уступают по численности лишь автомобильным пробкам. Джек миновал семь или восемь первых, прежде чем попал в одну из вторых. Бросив машину в заторе на Флэглер-стрит, он помчался вниз по улице к месту встречи на своих двоих и, свернув пару раз не в ту сторону, добрался-таки до строительной площадки, от которой было рукой подать до нужной ему остановки общественного транспорта, где они встречались с Заком.
Ни один город на свете не может похвастать таким количеством строящихся небоскребов, как Майами-сити, — ни Нью-Йорк, ни Токио, ни даже Гонконг. Многие из них достроят, другие же так и останутся замороженными. Именно такой долгострой и послужил Джеку ориентиром. Когда он поднялся по лестнице к бывшей остановке эстакадных трамвайчиков, катившихся на резиновых колесах по бетонным направляющим, его взгляду предстало совершенно пустое пространство, огороженное забором, секции которого скреплялись железной цепью. Большая часть забора была затянута зеленой строительной сеткой, но отрезок, выходивший на улицу, являл собой художественное воплощение будущего семидесятичетырехэтажного комплекса многоцелевого назначения. Объявление на воротах гласило, что шестьдесят процентов помещений нового кондоминиума уже продано. Кому — это уже другой вопрос. Майами-сити столь же знаменит спекуляциями жилплощадью, как Лас-Вегас — своими зелеными рулеточными столами. Джек готов был прозакладывать голову, что большинство квартир в кондоминиумах скупались оптом теми дельцами, которые предпочитали проворачивать свои делишки втайне и хранить деньги в финансовых учреждениях, подобных банку на Багамах, где служили управляющими темные личности вроде Райли.
