— Чтоб тебя черти взяли, Свайтек! Немедленно дай трубку Алисии Мендоса.
— Еще минутку, Фэлкон. Клянусь, она уже идет. Можно сказать, почти пришла.
Фэлкон, сделав над собой неимоверное усилие, отринул воспоминания, сбросив их в черный провал грузового люка «скайвэна». Но образ молодой матери остался в мозгу навечно.
Подойдя к Тео, он приставил к его голове ствол.
— В твоем распоряжении минута, Свайтек. И столько же у твоего приятеля Тео.
Глава 61
— А вот и я!
Джек услышал голос Алисии за долю секунды до того, как дверь командного пункта распахнулась и она быстрым шагом вошла в помещение.
— Где вы, черт возьми, были?!
— Дома у родителей.
— Сержант Пауло чуть с ума не сошел от беспокойства: названивал вам по мобильному почти четверть часа, и все без толку. Вы почему не отвечали?
— Так сразу и не скажешь…
— Какого черта? — не сдержался Джек. — Что значит, «так сразу…»?
— Это уже не важно, — перебил его Пауло. — Не будем тратить время на препирательства. Она здесь, и это главное. Алисия, я хочу чтобы ты сейчас же взяла трубку.
— О'кей. — Она подошла к столу с телефоном и опустилась на свободный стул. — Что надо говорить?
— Просто скажи: «Привет, я — Алисия Мендоса», — и сразу передай трубку мне.
— Это вряд ли его устроит, — возразил Джек. — Скорее он разозлится еще больше и опять начнет угрожать Тео.
— Это переговоры, а не капитуляция. Так мы дадим ему понять, что Алисия готова с ним разговаривать. Потом я возьму трубку и скажу, что ему придется отпустить заложника, если он хочет продолжить разговор с ней.
Джек открыл было рот, но передумал, ведь если бы в мотеле находился не его лучший друг, а кто-то другой, он наверняка согласился бы с предложенной Пауло стратегией. Нужно, черт возьми, быть объективным.
— Ладно, будь по-вашему. Но учтите: Фэлкон на грани срыва.
— Мы все на грани срыва.
Пауло вручил телефонную трубку Алисии. Она несколько раз вдохнула и выдохнула, чтобы успокоиться, и заговорила мягким, приятным голосом — пожалуй, слишком мягким и приятным при сложившихся обстоятельствах.
— Фэлкон? Это Алисия Мендоса.
На линии установилось молчание. Пауло взял у нее трубку, но первым заговорил Фэлкон.
— Это ты, Алисия?
— Да, это была Алисия, — подтвердил Пауло. — Она готова разговаривать с тобой. Но прежде ты выпустишь заложника.
— Скажи ей, чтобы снова взяла трубку.
— Я передам ей трубку, обещаю. Но взамен ты кое-что для нас сделаешь. Ничего особенного. Просто освободишь одного из заложников — и все дела.
— Мне нужно поговорить с Алисией.
— Я это понимаю.
— Мне нужно сказать ей всего два слова.
— Я дам тебе на разговор две минуты, если ты освободишь заложника.
— Мне не нужны две минуты! Дай ей скорей трубку, чтоб тебя черти взяли!
— Я не могу этого сделать, Фэлкон.
— Не лги мне! Ты можешь делать все, что захочешь.
— Приятно это слышать, Фэлкон, поскольку мне очень нужно, чтобы заложники — да и ты вместе с ними — вышли из номера живыми и здоровыми. Так что давай поможем друг другу получить то, что хочет каждый из нас.
— О'кей! Как обычно, ты не желаешь слушать никого, кроме себя. Но быть может, твой слух прочистится, если я скажу тебе, что держу под прицелом черного парня по имени Тео? Итак, дай мне переговорить с Алисией, а уж потом, так и быть, я отпущу чернокожего. Повторяю: мне нужно сказать ей всего пару слов.
Пауло обдумал его предложение.
— Значит, ты скажешь ей пару слов, а потом сразу же отпустишь Тео Найта — я правильно тебя понял?
— Правильно. Именно этого я и хочу.
— Ладно. Сейчас позову Алисию.
Пауло включил помехи и протянул женщине трубку.
— Когда я уберу помехи, скажешь ему, что готова с ним разговаривать. Но ничего больше. Как только он после этого произнесет два слова, я отключу его.
— Сомневаюсь, что он имел в виду именно это, — заметил Джек. — То есть что ему и вправду хватит пары слов.
— А мне плевать, — отмахнулся Пауло. — Мы договаривались, что он скажет два слова Алисии, а потом освободит Тео Найта, так?
— Это верно. Но он также сказал, что держит его на прицеле. Если под «парой слов» он подразумевал фразу или две, а ты его отключишь, Фэлкон может впасть в ярость и нажать на спуск.
Пауло никак не отреагировал на эти слова и положил палец на кнопку, включавшую помехи.
— Два слова, — произнес он, словно хотел тем самым положить конец дебатам по этому поводу. А потом начал отсчет: — Раз, два, три… — На слове «три» он отключил шумы.
Сразу после этого Алисия сказала:
— Фэлкон, это опять я.
На линии установилось молчание.
Алисия немного помедлила, потом, повинуясь жесту Пауло, попробовала начать сначала:
— Ты действительно хочешь что-то мне сказать?
На линии послышались какие-то странные звуки. Они, без сомнения, принадлежали человеку, так что Фэлкон по-прежнему находился с ними в контакте. Однако на нормальные человеческие слова эти звуки не походили. Скорее напоминали сдавленные рыдания, возможно, кого-то из заложников.
— Алисия? — вымолвил наконец Фэлкон.
Пауло сразу же поднял палец, свидетельствуя, что Фэлкон произнес одно слово из положенных ему двух.
— Да?
Ее голос будто снова включил на линии странные звуки, похожие на рыдания. Так что теперь не составляло труда понять, кто был их источником.
— Мне очень жаль, — сказал Фэлкон.
Пауло, казалось, смутили и слова, и тон. Должно быть, именно поэтому его палец потянулся к кнопке далеко не так резво, как предполагалось. Казалось, он уже не стремится ограничить излияния Фэлкона двумя жалкими словами.
— Жаль чего? — спросила Алисия.
И в этот миг на линии послышался резкий звук, который невозможно спутать ни с чем другим. Это был выстрел.
— Тео! — вскричал Джек, сраженный мыслью, что с его другом случилось худшее.
Глава 62
Джек пулей вылетел из командного пункта и бросился к мотелю «Бискейн мотор лодж». За ним, чуть отставая, бежала Алисия. Но адвокат, подгоняемый мощным выбросом адреналина, увеличивал отрыв с каждым шагом.
Джек потерял счет угрозам Фэлкона убить Тео с начала этого кризиса и до последнего телефонного разговора, закончившегося выстрелом. По монитору замкнутой полицейской телесети он час назад видел, как Тео выходил из номера, держа на руках раненую девушку. Он даже ухитрился рассмотреть прятавшегося у него за спиной Фэлкона, прижимавшего ствол своего пистолета к его затылку. С точки зрения банального здравого смысла и безопасности человек, оказавшийся в положении заложника, должен беспрекословно выполнять все распоряжения преступника, быть тише воды, ниже травы и, что называется, не высовываться. Но все это не для Тео. Джек знал, что его друг не сможет молча взирать на побои и унижения, которым преступник подвергал других заложников, особенно если это были женщины. Кроме того, после четырех лет, проведенных в ожидании смертной казни за преступление, которого он не совершал, Тео никогда не стал бы возлагать надежды на спасение своей жизни лишь на силы правопорядка. Он был, что называется, неудобным пленником — сильным, бесстрашным, убежденным, что спасение заложников, в том числе и его собственное, зависит прежде всего от самих заложников, а главное, от его, Тео Найта, персональных усилий. Даже если это связано с риском навлечь на себя гнев душевнобольного преступника, вооруженного пистолетом и умеющего пускать его в ход.
