– Слушайте, опять вы со своей конфиденциальностью. Да только нам с вами ясно: он это сделал, чтобы спасти лицо.
– Я не противница такой точки зрения; мне просто интересно, что заставляет вас так думать.
– Сегодня утром я поговорил с Уильямом Бейли. Этим хитрецам важно только одно: как история с изменой жены скажется на репутации Эрнесто, ведь он завзятый плейбой.
– Бейли так и сказал?
– Почти. Даже лучшая подруга Мии рассказывала, что Салазар пытался за ней приударить. Судя по всему, он помешан на собственной персоне. Вот и пытается теперь вернуть лицо. Может, посмотрел ту видеозапись с пытками и испугался, что его упорство получит негативный отклик, – вот и выложил деньжата. – От волнения Джек запустил в волосы пятерню. – Да плевать ему на Мию, руку даю на отсечение.
Он умолк, давая Энди возможность возразить, но она ею не воспользовалась.
– Поэтому я и говорю с вами, а не с ним, – смягчилась Хеннинг.
– На одних разговорах далеко не уедешь – надо что-то предпринять, – горячился Джек. – Если Салазар заплатил недостаточно, этот маньяк ее убьет, как Эшли Торнтон.
– Самое лучшее, что мы сейчас можем сделать, – бросить все силы на то, чтобы вычислить похитителя. Если будем действовать быстро, то, может быть, отыщем его до того, как он причинит Мии вред. За этим я и пришла, Джек. Мне понадобится ваша помощь. Присядьте, пожалуйста.
От волнения Джеку хотелось ходить, но он все же сделал над собой усилие и сел напротив Энди.
– Что я должен сделать?
– Я пытаюсь кое-что выяснить насчет Мии. Нечто личное. Это может знать только мужчина, который был с ней близок.
«Что исключает ее мужа», – подумал Джек.
Энди спросила:
– Скажите, у вас не было причин подозревать, что Мия подверглась сексуальному насилию?
– То есть помимо той записи, которую мы обнаружили в интернет-клубе?
– Да, в прошлом. До того как вы познакомились.
Не сказать, чтобы вопрос его шокировал – Джек и сам не раз им задавался; правда, теперь, когда его озвучил кто-то посторонний, пришлось задуматься всерьез.
– У нее был шрам на правой ноге, с внутренней стороны бедра. Я заметил его, когда мы впервые оказались в постели. Тогда она отмахнулась – мол, татуировку свела. Да уж какая там татуировка. Одним словом, не поверил я ей.
– Вы об этом разговаривали?
– Она отказалась поднимать эту тему.
– И вы ее оставили?
– В ту ночь – да. Мия так и осталась у меня – заснула, хотя мы больше не пытались сближаться. Ей хотелось, чтобы я ее обнял, и мы так лежали до утра.
– Вы к этой теме еще когда-нибудь возвращались?
– Да, через пару недель после этого я упомянул как бы невзначай о шраме, но ей явно не хотелось об этом говорить, а я и не настаивал. Я дал ей понять, что, если захочется поговорить, я всегда готов. Да только для Мии это, похоже, закрытая территория, табу. Ну и, честно говоря, если не считать той первой ночи, меня все устраивало… в интимном плане.
– Так как, на ваш взгляд, она подверглась насилию или нет? Я что-то не уловила.
– Не могу с уверенностью сказать. А почему вас это интересует?
– У меня есть на то причины, – сказала Энди.
В таком контексте ее уклончивость говорила о многом. Впрочем, Джеку хотелось еще кое-что для себя уяснить.
– Вы ведь считаете, что здесь есть некая связь, верно? Похищение имеет отношение к неким событиям из ее прошлого – такова версия ФБР?
– Джек, послушайте, я бы вам охотно все рассказала, если бы могла.
– У вашего подозреваемого уже есть имя?
– Не могу его озвучить.
– Как вы на него вышли?
– Этого я тоже не могу сказать.
– Видимо, он дайвер?
Энди отвела взгляд, тем не менее было видно, что она уступает под его натиском – медленно, но верно.
– Вполне понятно, что, учитывая данные обстоятельства, любой мало-мальски грамотный полицейский станет искать дайвера, в прошлом судимого за преступление на сексуальной почве.
Джек задумчиво прищурился.
– Но и это еще не все. Как сузить круг подозреваемых?.. Наверно, должен быть характерный модус операнди, ведь так?
Энди не отвечала, и Джек мгновенно отметил про себя отсутствие возражений.
– Выходит, – продолжал он, – вы обнаружили человека, умеющего погружаться с аквалангом, бывшего насильника, чей модус операнди имеет нечто общее с требованием нашего похитителя: «Заплати то, чего она стоит». Что ж, впечатляет.
– На данном этапе это засекреченная информация.
– Но почему же? Мне кажется, было бы правильнее обнародовать имя подозреваемого, коль скоро оно стало вам известно. Пусть его лицо не сходит с экранов телевизоров, объявите всеобщий розыск.
– Некоторые версии находятся в стадии проработки, и широкая огласка может повредить делу. Поэтому я не вправе разглашать информацию. Простите, Джек, но на вас запрет также распространяется.
– Я понял. Бог с ними, с вопросами. Я с радостью послушаю, как вы отвечаете на свои собственные вопросы. Скажите, а вы сами-то как считаете: Мия стала жертвой сексуального нападения?
– Я не вправе… – Энди прервалась на полуслове, словно поняв бессмысленность этой игры. – Ладно, Свайтек, ваша взяла. Но имейте в виду: это только мое мнение. Да, я считаю, что здесь ситуация двоякая: либо Мия стала жертвой насильника до замужества…
– Либо?..
– Либо после.
Их взгляды пересеклись – Джек отчаянно ловил каждый нюанс.
– Вы имеете в виду чужого человека, или мы говорим о супружеском насилии?
Она не отвечала.
– Так вот почему вы обратились ко мне, а не к Салазару – он еще не вычеркнут из круга подозреваемых.
И вновь Джек не получил ответа – да ответа, собственно, и не требовалось.
– Надо же, в таком случае расследование принимает совершенно иной оборот.
– Точно.
– Представляю, как вам хочется, чтобы я сказал, откуда у Мии шрам.
– Очень хочется.
– Я бы сказал, да, к сожалению, не знаю.
– Я бы вам поверила, но, к сожалению, не верю.
Джек оторопел.
– Слушайте, мне нечего скрывать.
– Неужели?
– Именно.
Энди положила ладони на стол и слегка подалась вперед, меряя его взглядом.
– Вы производите впечатление умного человека и весьма недурны собой. Но то, что вы пытаетесь изобразить из себя несведущего простачка, извините, не катит.
