Тереза изогнула бровь.
– Сомневаюсь. Может, здесь и круто, но это не про меня. Можешь считать меня старомодной, но я не поднимаюсь в частные апартаменты владельца клуба только потому, что передо мной положили визитку.
– Тереза, ну пожалуйста. Будет здорово. Да там, наверно, сплошь одни звезды. Другая бы удавилась за такой шанс.
– Ладно, – сказала сестра. – Бери визитку и иди сама.
– Ну да. Они же меня высмеют и выгонят взашей – скажут, притащилась по чужому приглашению. Иди ты, ладно? Хотя бы одним глазком взгляни. Тогда я заплачу за такси, и ты по дороге все мне расскажешь.
– Тебе очень хочется, чтобы я пошла?
– Да-да-да. Сходи. Просто потому, что ты девушка на миллион.
– Ага, конечно, – рассмеялась Тереза.
– Я тебя очень прошу, – взмолилась Кассандра. – Ради своей сестренки.
Тереза посмотрела на часы: уже почти два.
– Ладно, – отрезала она. – Уговорила.
Светясь от радости, Кассандра обняла сестру за плечи и в это время поймала на себе взгляд того самого вышибалы, который стоял по другую сторону танцпола. Может быть, ей показалось, но на непроницаемом лице мелькнула тень улыбки. Девушка не отвела взгляда – не потому, что он ее заинтересовал, а просто хотела убедиться, что правильно его поняла. И хотя ничего особенного не произошло, интуитивно она ощутила смутное беспокойство.
А что, если это приглашение – совсем не то, что она себе вообразила?
Глава 34
В восемь утра Энди вновь перечитала список особых примет Жерара Монтальво по составленному штатными психологами профилю. Осталось проработать пару зацепок, прежде чем Пол Мартинес даст зеленый свет. В любом случае она не сомневалась, что всеобщий розыск объявят уже к концу дня.
Надо сказать, встреча с Кассандрой не принесла желаемых результатов. Отчасти сложность состояла в том, что Энди была не вправе разглашать следственные подробности и потому не могла сказать Кассандре, чем объясняется столь повышенный интерес ФБР к ее сестре. Пришлось бы выложить подробности о модус операнди – способе совершения преступления – похитителя и, в частности, о требовании выкупа, которое было сформулировано своеобразным способом: «Заплати то, чего она стоит», – факт, который полиция ревностно оберегала от внимания общественности. Соответственно, эта информация не будет фигурировать и в объявлении о розыске. Энди прекрасно понимала, что, отмалчиваясь и отнекиваясь в разговоре с Кассандрой, она мало чего добьется. Кассандра проявляла подозрительность и, кажется, воспринимала в штыки все, что бы ни сказала Энди. И что самое главное, она, похоже, не купилась на предположение о том, что Мия Салазар и Тереза Буссори – одно лицо.
Впрочем, были и другие способы доказать эту мысль.
Около девяти утра на одном из объектов Энди отловила Эрнесто Салазара. Строился особняк (в британском колониальном стиле) стоимостью двенадцать с половиной миллионов, который был призван облагородить прибрежную зону Палм-Бич. Фермерский домик Кассандры в штате Джорджия даже в сравнение не шел.
Последний мегапроект Салазара был готов на девяносто девять процентов: в зале для официальных приемов едва улавливался запах свежей краски. Полы, отделанные бразильской вишней, и обшитые белым деревом стены – повсюду было столько ручной работы, что умелому мастеру хватило бы на несколько жизней вперед. Пять комплектов застекленных створчатых дверей открывали взору каменный фонтан, пышные сады и расстилавшийся за ними фарватер. Это было не жилье человека, а одиннадцать тысяч квадратных метров роскоши. Энди невольно задумалась, какой гонорар получил подрядчик за подобный шедевр. И еще напрашивался вопрос: что такое выкуп в пятьсот тысяч долларов для такого человека, как Эрнесто Салазар, – при условии, что он действительно отдал их похитителю?
– У вас ко мне деловое предложение, госпожа Хеннинг? – поинтересовался Салазар, зайдя в гостиную.
Энди обернулась, чтобы с ним поздороваться.
– Тысяча долларов за квадратный фут? Боюсь, с моим жалованьем не потянуть.
– Точнее, тысяча сто, без отделки. Но какие между нами могут быть счеты? – Вежливая улыбка сошла с его лица, сменившись деловитым выражением. – Чем обязан?
В случае необходимости Энди умела сбить собеседника с толку и плавно подвести к делу, но теперь она юлить не стала:
– Вам знакомо имя Тереза Буссори?
– М-м… Не припомню. А что, я должен ее знать?
– Семь лет назад Тереза подверглась нападению на сексуальной почве. Мы считаем, что она стала жертвой Оценщика.
– Я рад, что у вас появилась хоть какая-то зацепка. Только с чего вы взяли, что я должен быть знаком с этой Терезой?
– У нас есть все основания полагать, что Тереза и Мия – одно лицо.
Богач издал нечто среднее между кашлем и фырканьем. Это походило на нервную реакцию – так нередко ведут себя люди, внезапно оказавшиеся в замешательстве.
– С чего вы взяли? – спросил он.
– Господин Салазар, если не возражаете, мне надо задать вам несколько непростых вопросов. – Она взглянула на работавшего в коридоре плотника. – Мы можем перейти в помещение, где нас не потревожат?
– Конечно, идемте. – Он повел ее в «чуланчик» дворецкого, который оказался больше, чем кухня в доме Энди, и прикрыл за собой дверь. – Что вас интересует?
– Помните наш первый разговор? Я тогда спросила вас, есть ли у вашей жены особые приметы – шрамы, татуировки, родинки.
– Ну да, припоминаю.
– Вы не упомянули о шраме на внутренней поверхности бедра. Почему?
Собеседник помолчал, потом сказал:
– Мне казалось, я об этом рассказывал.
– Ошибаетесь.
– Вы меня засыпали вопросами. Я тогда только узнал, что она спит со Свайтеком, а потом выяснилось, что ее похитили. У меня голова кругом пошла, я забыл.
– Забыли про шрам?
И тут Салазар вышел из себя.
– Последний раз я спал с женой два года назад, понятно? Уже не помню, как выглядят ее ноги.
– Ваша жена когда-нибудь подвергалась сексуальному насилию?
– Довольно. Теперь моя очередь задавать вопросы. Если я не рассказывал вам про шрам, тогда кто это сделал?
Энди не хотела говорить – она знала, что ответ лишь усугубит состояние Салазара, и все же…
– Нам рассказал Свайтек.
– Свайтек, – проговорил собеседник таким тоном, какого и следовало ожидать от него в отношении человека, знающего, как выглядит внутренняя поверхность бедер его жены.
Энди ответила:
– Он не знает, откуда у нее этот шрам, поэтому я решила спросить у вас.
– Да какая разница?
