– Не могу поверить в это. Вчера вечером я встречался с ФБР. Они не сказали ни слова о серийном убийце.
– Возможно, это потому, что они не считают Бет парой.
– Как ты можешь, прочитав статью, говорить такое?
– Потому что я тоже не считаю, будто Бет – пара.
– Значит, ты думаешь, что все эти разговоры о серийном убийце… поспешное предположение?
– Я этого не говорила. Возможно, в Сиэтле есть серийный убийца. И возможно, он убивает парами. Просто я не считаю, что Бет – одна из его жертв.
– И на какой блестящей следственной экспертизе ты основываешь это мнение?
Марта замялась.
– Прости. Но если бы спросили мое мнение, я бы сказала, что, вероятно, Бет оставила тебя.
Гас наклонился вперед.
– Ты говорила с ней?
– Нет.
– Ты знаешь что-то, чего не знаю я?
– Нет, назови это животным инстинктом.
– Инстинктом? – В голосе Уитли звучало сомнение.
– На самом деле не только. Это мнение, основанное на наблюдениях. У вас с Бет однажды сложилась ситуация, которой нельзя не придавать значения. Не так уж давно она обвиняла тебя в жестоком обращении.
– Это было больше пяти лет назад.
– Какая разница. Женщина не выдвигает ложных обвинений без какой-то цели. В случае Бет, я думаю, это был классический вариант, когда жена взывает к вниманию мужа.
Гас нервно поерзал в кресле. То же самое ему говорил консультант по семейным отношениям. В этих обвинениях не заключалось злого умысла. Это был акт отчаяния.
– И каков же твой вывод?
– Она не смогла заставить тебя прислушаться. И в конце концов ушла.
– Ты слишком упрощаешь…
– Может быть. Но я принадлежу к людям, которые склонны считать, что простейший ответ часто бывает правильным. Конечно, следует рассмотреть все возможности. Судя по тому, что я слышала сегодня утром, народ уже списал Бет как четвертую жертву серийного убийцы. А я вот считаю, что Бет в полном порядке. Куда бы она ни решила уехать.
– Она не уехала бы без Морган.
– Может быть, она еще вернется за ней.
– Ты пытаешься успокоить меня или наоборот?
– Я ничего не пытаюсь. Всего лишь хочу, чтобы ты знал все факты. – Марта посмотрела Гасу в глаза, ее тон смягчился. – Я никогда раньше тебе этого не говорила. Вообще никому не говорила. В последний раз я видела Бет на праздничной вечеринке в фирме. Никогда не забуду ее взгляд – из глаз прямо били лучи смерти.
– За что?
– За то, что я – другая женщина.
– Другая женщина? – Гас хмыкнул. – Погоди-ка, Марта. Возможно, это новость, но, насколько я знаю, у нас с тобой никогда ничего не было.
– Есть другие уровни супружеской неверности.
– О чем это ты?
– Близость бывает не только физической. Важно, с кем ты спешишь поговорить каждый день. Кому звонишь первому, чтобы поделиться хорошими новостями. К кому обращаешься за советом, кто помогает тебе решать проблемы. Верно, мы никогда не видели друг друга обнаженными. И все-таки на других уровнях я понимаю тебя лучше, чем твоя собственная жена. Везде, кроме спальни, я та женщина, рядом с которой ты предпочитаешь находиться. Мужчине и женщине не надо прыгать в койку, чтобы ощущать себя половинками единого.
Гас неловко улыбнулся:
– Марта, ты мне нравишься. Очень нравишься. Только я не чувствую себя твоей половинкой.
На долю секунды она расстроилась, потом рассердилась.
– Ну же, – сказал Гас. – Все нормально, мы не половинки.
– Прекрасно. Если из-за дефиниций ты чувствуешь себя неловко, оставим это. Только не надо оскорблять меня и изображать, словно ты ничего смешнее в жизни не слышал.
– О, пожалуйста. Не разыгрывай передо мной обидчивости.
Марта посмотрела на часы и встала.
– Мне лучше уйти. Пока ты не сказал чего-нибудь, о чем потом пожалеешь.
– И что это должно означать?
– Я всегда поддерживала тебя, Гас. Когда Бет выдвинула обвинение в жестоком обращении, исполнительный комитет собирался вышвырнуть тебя из партнеров, пока эта история не попала в газеты и не запятнала репутацию фирмы. А кое-кто увидел в случившемся возможность для изменений в руководстве. Они сочли тебя уязвимым.
– Какое это имеет отношение к делу?
– Вполне возможно, никакого. Но если окажется, что Бет в конце концов оставила тебя, не удивляйся, если гром грянет снова.
– Люди будут думать то, что они хотят.
Марта наклонилась вперед, опершись ладонями о край стола, и посмотрела Гасу прямо в глаза.
– Я только советую тебе быть осторожным. Сейчас – более чем когда-либо – ты не можешь себе позволить терять друзей.
Повернулась и вышла, закрыв за собой дверь.
Гас глубоко вздохнул. Ему уже случалось видеть Марту сердитой. Даже разъяренной. Однако сегодня все было по-другому. И он не очень-то представлял, как с этим справиться. Уитли только знал, что ему не нужна еще одна проблема, требующая решения.
Гас посмотрел на компьютер. На экране моргал курсор, по-прежнему требуя от него ввести новый пароль. По-прежнему ожидая дату его свадьбы. Гас порылся в памяти, но дата не вспоминалась. Мысленно он слышал голос Марты, его самопровозглашенной «половинки», излагающей свое толкование супружеской неверности. Внезапно грудь сдавило. Несмотря на супружеские проблемы, Гаса всегда поддерживало то, что он не изменял Бет. И никогда не изменит. Однако на мгновение он почувствовал себя изменником. Гас беспомощно уставился на экран, пытаясь вспомнить дату. Безнадежно. Охваченный разочарованием, он ввел новый четырехзначный пароль. Это был день исчезновения Бет.
Из аэропорта Энди повезла Викторию прямо в полицейский участок делового района. Приглашение исходило от местных копов, и потому было логично провести первую встречу на их территории.
Они вошли в главный вход на Девятой улице. Энди стряхнула дождевые капли с зонта на зеленый плиточный пол. Навстречу им спешила пара детективов в промокших плащах. По коридорам ходили копы в синей форме. Полдюжины подозреваемых в наручниках ждали на скамье вдоль дальней стены. Самым старшим был реликт шестидесятых годов с тощими прядями длинных седых волос. На его ботинках засохла рвота, и он все время порывался петь «Ты есть у меня» женщине-офицеру, арестовавшей его за нарушение общественного порядка. Удивительно, но визгливый голос старика почти тонул в общем шуме и гаме, отражающемся от высокого потолка. Бросив взгляд на часы, Энди поняла, что в участке сейчас утренний пересменок. Было легко сказать, кто приходит, а кто уходит. Нет лица более выразительного, чем у копа после смены с полуночи до восьми утра.
