– Ты очень добра, Энди. Это ведь была заготовка-полуфабрикат, обычная чепуха насчет серийных убийц, какую спец вроде Виктории может отбарабанить даже во сне.
– Так ты привез Гоулда, чтобы помочь ей?
– Да нет же, черт побери. Я привез Гоулда, чтобы как следует встряхнуть ее.
– Она не станет слушать Гоулда.
– Ты не уловила главное. Она ни за что не допустит, чтобы Гоулд превзошел ее. Думаешь, ей хочется вернуться в Квонтико, признав, что дело раскусила не она, а отставной старпер вроде Гоулда? Могу побиться об заклад, отныне наш случай станет для Сантос первоочередным.
– Так Гоулд в деле или нет?
– Нет, – хмыкнул Айзек. – Он свою роль сыграл. Можешь расслабиться.
– Не могу сказать, что испытываю симпатию к старику, но мне его почти жаль. Ты использовал его.
– Да ладно, дед от души повеселился. Думаешь, он бы смахивал на тебя крошки, если бы рассчитывал на долгосрочные отношения?
– Тогда что сказать обо мне? Я же смахнула крошки обратно…
Оба засмеялись, облокотившись на ее машину. Смех затих, но взгляды агентов встретились, и Энди с Айзеком не отвели глаз. Улыбнулись друг другу, хотя все это не походило на обычные дурачества. Здесь было что-то серьезнее.
– Что? – спросила Энди.
– Ничего.
– Ну же, Айзек. К чему это ведет? О чем ты думаешь?
– Я… не знаю.
– Да ладно. Можешь сказать мне.
Он нервно хихикнул.
– Что тебе сказать?
– Что дальше?
Вопрос получился довольно неопределенным. Он допускал самое широкое толкование: от «Каким будет мое следующее задание?» до «Что ты делаешь в субботу вечером?». Может быть, дело заключалось в разнице в возрасте. А может, просто в щепетильности Айзека из-за его новой высокой должности. В любом случае он выпалил:
– Телефонный звонок из Орегона изменил все это дело.
Энди пришлось перестраиваться. Возвращаться обратно к работе.
– В каком смысле?
– Мы больше не должны лишь предоставлять поддержку и экспертные оценки местной полиции в ходе расследования убийства. Возможно, перед нами похищение за границу штата. Это седьмой разряд. Наша юрисдикция. Дело переходит к ФБР.
– Означает ли это, что ты передаешь его кому-то другому?
– Ты занималась тремя делами о похищении, считая ограбление первого федерального банка, которое превратилось в захват заложников. Во всех случаях ты проделала отличную работу. С какой стати мне передавать дело кому-то другому?
– Оно довольно серьезное.
– В высшей степени серьезное. И могло бы стать трамплином в карьере.
– Ух ты. Не знаю даже, что сказать.
– Ты хочешь им заниматься или нет?
– Конечно, хочу.
– Тогда оно твое. Но при одном условии.
– Каком?
– Не облажайся.
Это прозвучало грубо, однако Энди поняла, что Айзек имел в виду. Не важно, во что может когда-нибудь превратиться их дружба, – она обязана добиться успеха.
– Можешь не беспокоиться.
После встречи с сыщиком Гас поехал прямо домой. В безлунные вечера в квартале Магнолия бывало совершенно темно, особенно вдоль берега на западном краю, где неяркий свет звезд загораживали деревья. И хотя деревьев здесь было в избытке, при этом ни единой магнолии. Еще в девятнадцатом веке землемеры перепутали слова, и земляничное дерево (по-испански мадронья) превратилось в магнолию. Одно роскошное поместье за другим, украшенные земляничниками, дубами, вязами, огромными дугласовыми пихтами. Живые изгороди из вишни – пожалуйста. Даже заросли бамбука. Только не магнолии. «Все правильно», – подумал Гас. Роскошный обман, названный в честь того единственного, чего здесь нет.
Притормозив, Гас свернул к своему дому. Остановился у железных ворот. Два огромных фонаря горели на вершинах импозантных каменных колонн по обеим сторонам подъездной дорожки. Старинные ворота – настоящее произведение искусства. Если присмотреться повнимательнее, можно было различить в тонкой резьбе «С» первую букву фамилии первых владельцев. Этот участок всегда находился во владении одной и той же семьи. Гас с детства восхищался этим домом и считал его самым потрясающим из когда-либо построенных.
Он помнил вечер, когда впервые привез сюда Бет. Дом выглядел почти так же, как и сейчас, по крайней мере с этого места перед воротами. Вечер тоже был очень похожий – облачный и прохладный, в воздухе висела туманная дымка. Но в отношениях между супругами все как раз начинало меняться. Морган еще лежала в пеленках, а ее отец был энергичным молодым партнером в «Престон и Кулидж». Они возвращались домой с обеда в честь избрания Гаса в исполнительный комитет фирмы. Уитли был на правильном пути и быстро продвигался. Из ресторана он поехал через Магнолию и остановился перед воротами.
– Почему мы встали? – спросила Бет.
Гас посмотрел на участок, потом снова на жену.
– Мы приехали.
– Куда?
– Домой.
– К кому домой?
– К себе.
Она засмеялась:
– Какой банк ты ограбил?
– Тебе здесь нравится?
Бет посмотрела на залитую лунным светом, аккуратно подстриженную лужайку, на огромный дом в тюдоровском стиле. Все походило на сказку. На весьма дорогую сказку.
– Как такое может не понравиться?
– Очень скоро я куплю дом для тебя.
Она улыбнулась, но не так широко, как он ожидал.
– Я имею в виду то, что сказал, – сказал Гас. – Я собираюсь купить этот дом.
– Ни минуты не сомневаюсь в этом.
– Ты не выглядишь такой уж уверенной.
– Я совершенно уверена. – Бет снова посмотрела на дом. – Просто все это немного пугает меня.
– Что тебя пугает?
– Ты. И эта работа. Это новое положение.
– Это замечательная перспектива. Я – самый молодой юрист, когда-либо избиравшийся в исполнительный комитет. Клянусь, я буду руководить этой треклятой юридической фирмой. Следующий шаг – управляющий партнер. И тогда я куплю этот дом.
Бет посмотрела в окно машины.
– Поехали, а?
– Что с тобой?
– Ничего.
– Нет. Что-то не так. Скажи.
Она спокойно взглянула на мужа:
– Ты последнее время не замечал, как часто говоришь о том, что ты собираешься сделать?
– Я делюсь с тобой. Это мои планы. Мои мечты.
– Просто кажется, что раньше они больше касались нас обоих.
