- Лето опять жаркое будет, - послышался рядом чей-то
хрипловатый голос.
Я вздрогнул, обернулся. Но это был всего лишь Фомич, местный
сантехник, перманентно поддатый, но аккуратный и мастеровитый. Всеведущий
блюститель экономности речи Еж Петрович рассказывал, что Фомич на самом деле
имеет совсем другое отчество (я забыл, какое именно), а вот фамилия у него
Фомичев, работает он здесь с незапамятных времен и помнит многих именитых
пенсионеров, поправлявших здоровье после долгих лет многотрудного служения
отечеству в аппарате ЦК партии всей страны и союзных республик. На вид Фомичу
было лет семьдесят, но я подозревал, что ему куда меньше, ведь постоянное
употребление горячительного не способствует цветущей внешности. Был он
общительным, но ненавязчивым, выдрессированным жесткими требованиями,
предъявляемыми к дисциплине допущенного к важным особам персонала. Ежели
гуляющему экс-руководителю захочется поболтать - мы всегда с нашим
удовольствием, а ежели человеку помолчать охота - мешать не станем. Думаю, что
и выпивать на работе Фомич начал только в последние несколько лет, иначе в
санатории не удержался бы.
Насчет "поболтать" я был не против, учитывая
недавно пережитый приступ страха: лучше дойти до корпуса в обществе Фомича, так
оно спокойнее. Обменявшись дежурными репликами о погоде, мы плавно сползли на
политику, с нее - на экономику, а с экономической тематики оказалось рукой подать
до проблемы акцизов на спиртное и сигареты, на фоне чего немедленно возникла
проблема хорошего, но дорогого и дешевого, но поддельного. В данном вопросе
Фомич оказался крупным специалистом, и я с любопытством слушал его печальную
повесть о мучениях, связанных с тем, что в тех палатках, до которых он может
дойти пешком, продается черт-те что, а в Москву выбираться ему сложно. Своей
машины нет, до платформы, с которой можно уехать на электричке, идет автобус,
но в выходные дни в него не втиснешься, а в будни - по времени неудобно,
вечером рейсы редкие, пока дождешься, пока доедешь до платформы, пока до Москвы
да пока еще до толкового магазина доберешься, ведь в палатках возле вокзала еще
больше паленой туфты продается, чем даже за городом, а потом еще обратный
путь... Фомич легко оперировал минутами, интервалами между электричками,
километрами и названиями магазинов, и было понятно, что тема эта у него
наболевшая и хорошо "обтоптанная" собственными опытом и
ревматическими ногами. В какой-то момент я до такой степени проникся
сочувствием к пожилому сантехнику, что предложил ему поделиться имеющимися у
меня запасами хорошего спиртного. Фомич поломался для виду, ловко вворачивая в
свое благодарное бормотание словечки вроде "неудобно" и "не
положено", но терпеливо ждал на скамеечке возле корпуса, пока я поднимался
к себе и выбирал бутылки.
- Спасибо, Андрей Михалыч, - прочувствованно сказал он,
с трепетом глядя на плотный пластиковый пакет, в котором нежно позвякивали три
бутылки финская водка, французский коньяк и итальянское красное вино. - Дай вам
бог здоровья и невесту хорошую.
- Зачем мне невеста, у меня жена есть, уже даже вторая,
улыбнулся я.
- Ну, где вторая, там и третья, - философски заметил
Фомич. Зарекаться от такого дела не следует. К вам две разные приезжают, а с
третьей в парке гуляете, стало быть, все еще впереди.
Ух ты! Ну и глаз у нашего вечно пьяненького сантехника!
"Две разные" - это, надо полагать, Лина и Муся, а гуляю я с
Мимозочкой. Это что же, он про всех обитателей санатория информацию собирает?
Впрочем, чего удивляться, при прежних-то порядках здесь небось все, включая
сантехников и кочегаров, работали или в КГБ, или на КГБ, вот навык и остался.
Крепкий, видать, навык, даже алкоголь его не берет.
Внезапно меня посетила мысль абсолютно, на второй взгляд,
дурацкая, но на первый - показавшаяся мне правильной и перспективной. А если со
мной снова случится неприятность вроде той, когда в меня не то стреляли, не то
нет? Фомич - прекрасный наблюдатель, у него всегда можно будет узнать, не видел
ли он чего-то странного, необычного, может, незнакомого человека, чужую
машину... С Фомичом надо дружить.
- У меня скоро день рождения, - сообщил я, - много
выпивки привезут, сами знаете, мужикам всегда в подарок бутылки носят. А мне
здесь много не нужно, сам-то я не пью, пока болен, только гостей угощаю. Так
что где-то через недельку с удовольствием с вами снова поделюсь.
Глаза у Фомича маслянисто блеснули, после чего мы и
расстались, вполне довольные друг другом.
* * *
Несмотря на обилие полученной от Муси информации, спал я на
удивление крепко, зато утром, едва проснувшись, чуть не рухнул под глыбой
всяческих соображений и новых вопросов. Кто такой этот человек из МВД,
снабжавший меня сведениями? У меня действительно было несколько знакомых в милицейском
ведомстве, все как один - генералы, тусующиеся среди журналистско-писательской
братии. Собственно, на этих тусовках я с ними и познакомился. И что-то ни в
одном из них не заметил душевной боли по поводу развала милиции и утраты ею
своих позиций как в плане общественного мнения и престижа, так и в плане
реальных результатов в борьбе с преступностью. Генералы были сытыми,
откормленными, одетыми в непомерно дорогие костюмы или даже (в особо
торжественных случаях) смокинги. Неужели среди них оказался один ловкий
притворщик? Вполне возможно. Но кто из них? Валяясь в постели, я старательно
вспоминал каждого, пытаясь восстановить в памяти их лица, жесты, манеры,
голоса, слова, а также должности. Никто из них вроде бы не тянул на роль, и в
то же время каждый мог оказаться моим добровольным информатором.
Мысли о милицейских генералах периодически перебивались
мыслями о моей франкфуртской любовнице. Какая она? Какой у нее рост, фигура,
какого цвета глаза и волосы, какова она в постели? И, между прочим, как ее зовут?
Сколько ей лет, замужем ли она, есть ли у нее дети, чем занимается фирма, в
которой она работает? Отчего-то вчера я не удосужился спросить об этом Мусю,
хотя она, конечно, знает все, кроме интимных подробностей. Но вчера я был так
ошеломлен ее рассказом о моей новой книге, что на деталях не заострялся. А вот
сегодня поутру детали-то и выплыли. До завтрака еще оставалось немного времени,
и я торопливо принялся набрасывать на листе бумаги вопросы, которые нужно не
забыть задать Мусе, когда она сегодня приедет. Правда, появится она еще не
скоро, с утра она собиралась ехать в Талдом разбираться с моей машиной, благо
генеральную доверенность я на нее оформил осенью девяносто восьмого года, так
что бумажка пока еще действительна. Потом ей нужно связаться с Линой и
договориться насчет моего компьютера. Я, конечно, дал Мусе свои ключи от
квартиры, но все равно она не станет лезть в дом без ведома хозяйки. Лина
нормальная баба, излишней подозрительностью не страдает, и я был на двести
процентов уверен, что она не будет настаивать на своем присутствии и разрешит
Мусе самой все сделать, но кто знает, какая шлея может вдруг ни с того ни с
сего попасть под хвост моей супруге. А уж если попадет, то Мусе придется ждать
часов до девяти, а то и до десяти вечера, пока Лина вернется с работы, накормит
Женьку ужином, сама поест, тщательно приберет во всех комнатах и кухне и только
после этого соизволит допустить моего агента в квартиру. Прецедентов пока,
правда, не было, но, зная характер Лины, можно было вполне ожидать чего-то
подобного. При таком развитии событий наработанные материалы к новой книге мне
придется ждать до завтра. Опять ждать, опять проволочки!
