- Откуда ты его знаешь?
- Валерку-то? Он когда-то был моим женихом. Очень
давно, добавила она, - так давно, что я уже и не помню. А ты и Маслова тоже
забыл?
- Тоже, - кивнул я. - Продолжай, пожалуйста.
- Ну вот, мы с ним периодически перезванивались, с
праздниками друг друга поздравляли. Потом у нас был длинный перерыв в
контактах, он делал свою карьеру, я - свою. И вдруг в прошлом году, где-то
весной, он разыскал меня здесь, во Франкфурте, и попросил найти нескольких
человек, наших соотечественников, которые уехали в Германию. Я тогда страшно
удивилась, ведь у Валерки в его министерстве такие возможности, они кого хочешь
где хочешь найдут, а он сказал, что это просьба личного порядка, частная, так
сказать. Я навела справки, как сумела, и из пятерых человек нашла двоих. Один
живет недалеко от Кельна, в Тройсдорфе, второй вообще перебрался во Францию, в
Бордо. Остальные трое как в воду канули, во всяком случае, мне не удалось их
найти. Может, имена сменили, что вероятнее всего.
- И что потом?
- Я позвонила Валерке, отчиталась, он поблагодарил и
сказал, что в октябре во Франкфурт приедет человек, который со мной свяжется, и
я должна буду дать ему, тебе то есть, эти два адреса. Вот и все.
- И ты не спрашивала его, что все это значит, зачем ему
это? недоверчиво спросил я.
- Спрашивала. Но не особенно настойчиво. Мне, честно
говоря, это было неинтересно. Ну ищет один человек другого в чужой стране -
почему не помочь? Андрей, мы с тобой уже говорили об этом в прошлом году.
Видишь ли, Валерка Маслов - хороший парень, но хороший парень, как говорится,
это не профессия, а в данном контексте - быть хорошим парнем это еще не
достаточные основания, чтобы становиться любовником. Ты меня понимаешь?
- Не очень. Ты хочешь сказать, что Маслов не оставил
затеи жениться на тебе?
- Ну, не так прямолинейно, - рассмеялась Вероника. - Он
давно женат, я давно замужем. Но снова затащить меня в койку он хочет и
пользуется для этого всеми возможными предлогами. Чем меньше я буду задавать
ему вопросов, тем меньше он будет отвечать, тем короче будет наш разговор и тем
меньше оснований у него будет считать, что между нами возрождаются какие-то
отношения. Понимаешь?
Еще бы мне не понимать! Вероника слово в слово повторяет то,
что сам я частенько думаю. Да, сходство менталитета у нас с ней явно имеет
место, не зря, наверное, я так ею увлекся. А она - мной. Но я обратил внимание,
что она говорит о генерале Маслове в настоящем времени. Неужели не знает о том,
что он погиб?
Оказалось, она ничего не знала. И если судить по тому, как
быстро Вероника справилась с шоком от моего сообщения, их действительно
сердечные дела не связывали в последнее время. Никаких слез, никаких причитаний
и ахов. Просто минутная пауза, во время которой Вероника сидела в кресле, будто
оцепенев, с закрытыми глазами. Потом молча сделала глоток из бокала, еле слышно
пробормотав:
- Упокой, господи, его душу. Пусть земля ему будет
пухом.
Еще через минуту она полностью овладела собой и продолжала
свой рассказ. Когда в октябре я ей позвонил, мы встретились, Вероника дала мне
оба адреса и объяснила, как добраться до Тройсдорфа: от Франкфурта два часа на
скоростном поезде до Кельна и оттуда на электричке еще двадцать минут. Она со
мной не ездила, в Тройсдорф я отправился один. Вернулся с горящими глазами.
Вероника встречала меня на вокзале, и я тут же выплеснул на нее шквал эмоций.
Дескать, информацию я получил прелюбопытнейшую, но главное - не это. Главное, я
понял, о чем будет моя новая книга: о людях, пришедших в милицию еще при
Брежневе и Щелокове и полностью сломленных и перемолотых жерновами перестройки.
Конечно, люди - это аллегория, на самом деле книга будет о системе, созданной и
выпестованной, отлаженной и усовершенствованной "тогда" и разрушенной
и исковерканной "сейчас" до полной неузнаваемости и непригодности к
использованию. И показано это будет через конкретные судьбы как честных
профессионалов, так и омерзительных своекорыстных коррупционеров. Идеей я,
таким образом, с Вероникой поделился, а вот содержанием полученной информации
нет. То есть я попытался, но, с ее слов, она мягко дала мне понять, что ей это
не интересно, что она в этих банковских и финансовых хитростях все равно ничего
не понимает, и нам так мало осталось побыть вместе, так неужели мы станем
тратить бесценное время на обсуждение чужих махинаций?
- Я запомнила только одну твою фразу, - извиняющимся
тоном добавила Вероника. - Ты сказал тогда, что все это можно назвать силовым
предпринимательством. Что одни люди торгуют своими знаниями и способностями,
другие - товарами, а третьи - физической и властной силой.
Силовое предпринимательство. Ну надо же, почти научно! А как
еще назвать то, например, что менты сделали с Борькой Викуловым? Борькины
конкуренты купили ментовскую силу, их возможности арестовывать, доставлять,
бросать в застенок, мотать нервы, высасывать здоровье, организовывать
внутрикамерное физическое насилие. В октябре прошлого года я уже давно знал,
что случилось с Борькой, поэтому и термин родился в моей голове. Ладно, какие
конкретно данные я вывез из поездки в окрестности Кельна, не суть важно,
наверняка я все это обработал и переписал в компьютер и уже десять раз прочел
вместе со всеми остальными материалами.
- Ты хочешь снова туда съездить? - спросила Вероника. -
У меня все осталось, и адрес, и имя.
- Да, - неожиданно для себя согласился я. Я снова
проеду по тому же маршруту, встречусь с тем же человеком и, может быть,
вспомню...
- Хочешь, я съезжу с тобой? - предложила она. - Я могу
отпроситься на работе.
- Не нужно, спасибо, - я постарался, чтобы отказ не
звучал обидно. - Мне нужно сделать это самому. Я хочу попытаться восстановить
обстановку, а ведь тебя в прошлом году со мной не было.
- Я понимаю, - кивнула она. - Что еще тебе рассказать?
- Теперь расскажи о нас с тобой.
Вероника поднялась с кресла, подошла к высокому, до потолка,
окну, постояла молча, глядя на улицу.
- О любви нельзя рассказывать, - негромко произнесла
она. - Ее либо чувствуешь, испытываешь, либо нет. Все остальное - мишура, подделка,
эрзац. Если ты хочешь меня любить, тогда люби, а если нет, тогда мне незачем
рассказывать тебе об этом.
Все сказано предельно ясно. Спустя несколько мгновений мы
уже страстно целовались, потом вместе отправились в ванную...
* * *
Я проснулся от тихого шелеста. Открыл глаза - в комнате
темно, часы на дисплее телевизора показывают 0.17. По комнате двигается темная
фигура: Вероника одевается, стараясь не разбудить меня.
- Ты уходишь? Не останешься до утра? - Фигура
остановилась.
- Ты хочешь, чтобы я осталась?
- Хочу. А ты не можешь?
- Могу. Но мне придется очень рано встать, надо взять
из дому документы, которые будут завтра нужны на работе. Если ты не возражаешь,
я бы лучше ушла сейчас, все равно ведь проснулась. А рано утром мне так тяжело
вставать! - жалобно произнесла она.
