Отсюда последовал второй вывод: никогда не лезь с помощью,
если тебя об этом не попросили. Не стремись к тому, чтобы люди испытывали к
тебе благодарность, тогда они будут тебя любить.
Из этой посылки логично вытекал вывод третий: даже если тебя
попросили о помощи - не кидайся немедленно просьбу выполнять и помогать.
Подумай сперва, не потеряешь ли этого человека, если он вынужден будет
испытывать к тебе благодарность. И если есть опасность, что потеряешь, то
сошлись на то, что у тебя нет возможности сделать то, о чем тебя просят,
посетуй на отсутствие необходимых знакомств, на собственное неумение, на черта
лысого и бабу-ягу на помеле, пригорюнься, пусти слезу, посоветуй, к кому еще
можно обратиться. Впоследствии непременно поинтересуйся, получилось ли, попроси
держать тебя в курсе. Словом, проявляй самое горячее участие, но именно только
проявляй. Реальную помощь не оказывай. Тогда сохранишь с человеком самые добрые
и приятные отношения. Ведь вариантов чаще всего бывает только два: либо человек
будет тебе очень благодарен и станет меньше тебя любить, либо его благодарность
окажется не столь велика, и тогда уже ты сам будешь испытывать недовольство. И
в том, и в другом случае охлаждение неизбежно. Конечно, возможны и исключения,
когда мера благодарности полностью соответствует твоим ожиданиям, а человек при
этом не перестает к тебе хорошо относиться, но в реальной жизни это случается
крайне редко.
Разумеется, на столь изысканное и, вполне вероятно, порочное
логическое построение ушел не один год. Если первый вывод сформулировался
сразу, в течение нескольких дней после той контрольной, то до третьего я дополз
только годам к двадцати, набив не одну шишку на своей мягкой голове, которая не
умела отказывать и говорить "нет". Говорить "нет" я так до
сих пор и не научился, зато научился жить так, чтобы это мое неумение не
доставляло мне особых неприятностей. В частности, укрылся за Мусей, как за
бронированным щитом. Если я хотел отказаться от участия в каком-нибудь
мероприятии (а меня постоянно о чем-то просили и куда-то приглашали), то это с
успехом делала Кошечка, поскольку всем давно уже было известно, что обращаться
по официальным поводам нужно только к ней. Когда кто-нибудь ухитрялся
прорваться ко мне по телефону, я сразу отсылал к своему литагенту, ссылаясь на
то, что всем расписанием ведает она.
Между прочим, такое вот систематизированное представление о
собственном характере и привычках появилось у меня не само по себе, а
исключительно благодаря долгим беседам с Бегемотом Викторовичем. Во время одной
из этих бесед, которые Бегемот называл сеансами, я и вспомнил про случай с
контрольной по алгебре, а уж потом мы постепенно размотали всю цепочку. До того
дня я и не подозревал, что эпизод с корнем из двух оказал на меня такое сильное
и длительное воздействие.
Собственно, та беседа (я очень хорошо ее помню) началась с
вопроса, который задал мне Бегемот: а зачем мне нужен литагент? Ведь 99
процентов российских авторов прекрасно обходятся собственными силами. Я начал
перечислять те функции, которые выполняет Муся, и постепенно вырисовалась
неожиданная для меня картинка. Во-первых, Муся нужна мне, чтобы говорить
кому-то неприятные вещи, которые я не могу или не хочу говорить сам. Борька
Викулов не зря называет меня Сладкой Карамелькой, я действительно хочу для всех
быть приятным и всем нравиться. Эдакий Золотой Червонец. Мне невыносима мысль о
том, что кто-то меня не любит, ненавидит или даже просто плохо ко мне
относится.
Во-вторых, Муся делает за меня то, что все нормальные люди
делают для себя сами. Звонит, договаривается, выясняет, расплачивается. Даже
дает оформленные в виде подарка взятки, когда это нужно. И не потому, что я
ленивый. Дотошный Бегемот взял меня за ручку и повел далеко-далеко, в самое мое
раннее детство, и неожиданно из памяти вынырнул эпизод с бассейном.
Мне было пять лет, и родители, ужасаясь моей растущей
полноте и неподвижному образу жизни в обнимку с книгами, решили отдать меня в
секцию плавания. В один прекрасный день папа повел меня в бассейн записываться.
Мы уже подошли к зданию спорткомплекса, когда он неожиданно сказал:
- Войдешь внутрь, Андрюша, разденешься в гардеробе,
поднимешься на второй этаж, найдешь комнату номер четырнадцать и спросишь...
Он назвал какое-то имя, но теперь я уже не вспомнил какое. Я
понял, что папа со мной не пойдет, ужасно испугался, но перечить не посмел, я
воспитывался в полном и абсолютном послушании. Не знаю, почему он отправил меня
одного, то ли дела у него срочные появились, то ли хотел проверить меня на
самостоятельность.
Я пошел. Нашел нужную комнату и того дяденьку, которого
назвал папа. Дяденька велел мне раздеться до плавок, провел к бассейну и
попросил показать, как я плаваю. Плавать я в принципе умел, то есть на воде
держался и вперед продвигался.
- Передай своему папе, - сказал он мне, когда я вылез,
- что в группе начинающих у меня мест нет.
В тот день у меня сложилось стойкое и твердое убеждение в
том, что у меня никогда ничего не получится, если я буду что-то делать сам.
Если я спрошу - мне непременно нахамят в ответ. Если попрошу - обязательно
откажут. И всю свою дальнейшую жизнь я подсознательно строил таким образом,
чтобы за меня все, что можно, делали другие. Выясняли, звонили, договаривались,
просили. У меня возник неуправляемый страх перед телефонной трубкой, при помощи
которой я должен был звонить незнакомому человеку, и перед дверьми, за которыми
сидели незнакомые мне люди. В глубине души я считал, что это у меня постыдная и
немотивированная придурь, бзик, стеснялся его, корил себя за трусость. И только
благодаря Бегемоту вытащил из своего детства первопричину. Ах, Бегемот
Бегемотыч, до чего ж ты славный мужик! Жаль, что подставной...
* * *
В Шереметьеве мы взяли машину - там всегда полно водителей,
предлагающих свои услуги. Сначала довезли Мусю, она живет недалеко от метро
"Динамо".
- Когда ты собираешься на дачу? - спросила она, прежде
чем вылезти из машины.
- Если ничего не случится, то прямо завтра.
- И, как всегда, отключишь телефон?
- Поставлю на автоответчик. Да не волнуйся ты за меня,
ничего со мной не случится. Ну хочешь, я сам буду звонить тебе каждый день?
- Два раза в день, утром и вечером, - потребовала Самка
Гепарда. Дай слово.
- Ну даю, даю. Иди отдыхай.
Хлопнула дверца, Муся взяла свою сумку, которую вытащил из
багажника водитель, помахала мне рукой и скрылась в подъезде. А мне предстояла
еще дорога до дому. Что меня там ждет? Лина с торжественным ужином? Скорее
всего. Так уж повелось, что при каждом моем возвращении из поездок супруга
устраивала праздничный ужин, на который приглашались мои родители и Верочка
(пока папа и сестра еще были живы), а в последние годы - только матушка. Ничего
особенного в своем приезде я не видел, но у Лины было к этому другое отношение.
Ее отец был "выездным" специалистом, а во времена советской власти и
закрытых границ каждая поездка за рубеж, особенно в капстрану, превращалась в
целое событие. И не только сама поездка, но и возвращение из нее, поскольку
сопряжено было с непременной раздачей невиданных подарков и рассказами о
неземной, райской и неправдоподобной жизни. Таким было детство моей жены, и
традиция сохранилась, хотя в наше время заграницей уже никого не удивишь.
