Так в мою жизнь вошла Елена...
И точно так же она вошла в нее второй раз, уже сейчас, когда
я снова попал в ту ситуацию, которую она назвала экзистенциальной. Снова пьяные
ублюдки, ищущие, кого бы обобрать и избить. И снова острое и четкое понимание
того, что меня сейчас могут убить. А если не убить, то, во всяком случае,
унизить, заставить испытать такую душевную боль, что лучше бы умереть сразу.
- Почему ты ничего не сказала мне? - спрашивал я, не
переставая обнимать ее, словно боялся, что ее снова отнимут у меня. - Ты видела
меня каждый день, ты сидела со мной за одним столом, ты все знала и молчала.
Почему?
- А какой смысл говорить, если ты все равно этого не
помнишь? - ее рука все время гладила меня то по спине, то по плечу. - Мало ли
кто что тебе будет говорить, пользуясь твоим беспамятством. Ты бы мне не
поверил, ты бы подозревал, что я просто сумасшедшая фанатка, которая решила
подсуетиться и удачно втереться к тебе в доверие, а то и в постель. Ведь ты бы
именно так подумал, я тебя знаю.
- Да, - соглашался я, - я бы подумал именно так. Но
каково же тебе было...
Я осекся, вспомнив некоторые детали. Например, как Мимоза
расплакалась и убежала, когда я сказал, что не пришел на ужин, потому что ко
мне приехала жена. Могу себе представить, каково ей было это слышать, ведь она
нормальный человек и прекрасно понимала весь подтекст сказанного. И вообще она
могла видеть, что каждый раз, когда приезжает Лина, я пропускаю или бассейн,
или трапезу, а потом прихожу с таким выражением лица, какое бывает у сытого
кота, нажравшегося дармовой сметаны. Уж ей-то, моей любовнице, отлично
известно, какое лицо у меня бывает после занятий любовью. И она молча терпела
это.
- Но зачем, милая моя? - я сгорал от стыда. - Зачем ты
так мучила себя? Зачем ты вообще устроилась в этот санаторий?
- Чтобы быть рядом с тобой. А вдруг тебе понадобилась
бы помощь? А вдруг мне удалось бы стать тем детонатором, который вернул бы тебе
память? Или амнезия прошла бы, а рядом никого из близких. Так хоть я была бы
под рукой. Ведь я знала, какие именно события ты забыл, и понимала, как больно
тебе будет вспомнить об этом. Я должна была быть рядом с тобой в этот момент.
Да, тут она была права. Кроме нее, о моем унижении не знал
никто. Я никому не рассказал. Поэтому никто не рассказал об этом мне самому,
когда мое сознание, так удачно воспользовавшись аварией и травмой черепа,
избавилось от неудобного воспоминания.
- Это стоило тебе больших денег.
- Я продала браслет, который ты мне подарил на Новый
год. Этого хватило на три месяца.
- На три месяца? Но ведь ты ушла из санатория раньше...
- Я вдруг вспомнил Бегемота. Он разговаривал с Еленой в парке санатория, а на
следующий день она объявила, что заканчивает лечение. Что бы это значило? Мне
стало муторно.
- Меня попросил твой врач, Михаил Викторович.
- О чем попросил?!
- Чтобы я уехала. Он сказал, что в ходе длительных
бесед с тобой выяснилось, что твое отношение ко мне и твои мысли обо мне как о
соседке по столу мешают тебе сосредоточиться на воспоминаниях, которые
необходимы для успеха его лечения. Что я являюсь для тебя раздражающим
фактором. Одним словом, он попросил меня, чтобы я уехала из санатория.
- Ничего не понимаю! Какие мысли?! Какое отношение к
тебе, если я тебя забыл? Что за бред? Ты чего-то не договариваешь?
Елена помолчала, отошла к окну.
- Я первая заговорила с Михаилом Викторовичем. Кстати,
как ты его называл? Наверное, Бегемотом, да?
- Точно. Как ты угадала?
- А его никак иначе нельзя назвать. Так вот, когда я
заметила, что он к тебе регулярно ходит, я выспросила у сестричек, кто он
такой, они сказали, что психоаналитик. И я подошла к нему в парке и честно все
рассказала. Про то, что мы давно знаем друг друга, что у нас близкие отношения,
что я специально устроилась в санаторий и что, если в ходе занятий с тобой он
сочтет, что я могу быть хоть чем-то полезной, пусть только скажет, и я все
сделаю. Он обещал. А потом, когда вышло интервью с тобой, он сказал, что я мешаю
и ему, и тебе. Я поверила и на следующий день уехала.
Муся! Ай да Муся! Она же обещала сделать так, чтобы Мимоза
исчезла с моих глаз - и сделала. Ну искусница! Ладно, об этом потом...
Я пробыл у Елены без малого пять часов, и только после того,
как она накормила меня обедом, я приступил к рассказу о книге про коррупцию в
милиции и обо всех связанных с этим событиях.
Глава 17
- С этим надо что-то делать, - задумчиво повторила
Елена, когда я закончил повествование о собранных материалах и поездке в Германию.
- Конечно, надо, - хмыкнул я, - кто бы сомневался. Но я
хочу понять, что именно и как именно, чтобы самому себе не навредить. Ты же
работала следователем, я хочу, чтобы ты прокомментировала те материалы, которые
у меня в компьютере.
- Андрюша, я уже три года не работаю в системе, а по
нынешним временам это очень много, очень, поверь мне. Раньше, когда система
была стабильной и люди сидели на своих должностях по десять лет, можно было
легко сориентироваться в ситуации, даже если ты выпадал из нее на три года.
Теперь не то. Каждый день кого-то снимают, кого-то назначают, создают новые
подразделения и новые должности, меняют подчиненность. Тем более когда приходит
новый министр и приводит с собой новую команду, под которую начинает
перекраивать всю структуру, чтобы всем друзьям дать по хлебной должности.
Сегодня я для тебя не эксперт.
- А кто может быть таким экспертом? У тебя же наверняка
остались друзья-знакомые в МВД. Свяжись с ними.
- Андрюша, - она грустно улыбнулась и ласково погладила
меня по руке, - ты же знаток человеческих душ, неужели ты не понимаешь таких
простых вещей? Когда я увольнялась на пенсию по инвалидности со страшным
диагнозом, все быстренько забыли меня. Люди не любят чужого горя и стараются по
возможности не общаться со смертельно больными. Все они уверены, что меня давно
уже нет в живых. Им даже в голову не приходит, что я не просто жива, но и
здорова, что я полностью вылечилась. Мне будет противно встречаться с ними, а
им будет стыдно смотреть мне в глаза. Я не могу переступить через себя и
обратиться к ним. Тем более что прошло три года и все они уже давно поменяли и
должности, и места службы. И потом, есть сугубо деловые соображения. Если за
каждым твоим шагом наблюдают, то в самое ближайшее время они поймут, что ты все
вспомнил. И тогда тебе конец.
- С чего это они поймут? - удивился я. - С того, что я
приехал к тебе? Так я тебя знаю как соратницу по лечению, мы с тобой за одним
столом почти три месяца сидели. Наши встречи ни о чем не говорят.
- Ни о чем, - согласилась Елена, - до тех пор, пока я
не начну проявлять активность и собирать для тебя информацию. Вот тут они
забеспокоятся.
