- Очень, - я виновато улыбнулся. - Но мне еще чуть-чуть
осталось, не хочется бросать...
- Доделывай, а я пока что-нибудь приготовлю, поедим и
будем укладываться. Уже третий час ночи.
Засыпал я, крепко обхватив Елену обеими руками и прижимая ее
к себе, как ребенок - любимую игрушку.
Утром мне волей-неволей пришлось включаться в рабочий режим.
Уже в девять часов к Елене пришел первый посетитель, для работы с ним ей нужна
была тишина и полное отсутствие помех, поэтому я взял ноутбук и принялся вить
трудовое гнездо. В гостиной Елена работала, предварительно поставив посреди
комнаты раскладной массажный стол, в спальне не было ничего, кроме кровати и
шкафов, так что ни поставить компьютер, ни присесть самому было некуда.
Оставалась кухня, где я и обосновался вместе со своей компьютерной машинкой,
блокнотом, полулитровой кружкой чая и глубокой тарелкой, доверху наполненной
крохотными шоколадными вафельками - моим любимым лакомством, которым я, не
жалея денег, от души запасся на две недели вперед.
В одиннадцать посетитель ушел, и тут же тренькнул звонок -
явился следующий жаждущий исцеления. Я выглянул из кухни и негромко позвал
Елену.
- У тебя есть вторые ключи от квартиры? - спросил я.
- Есть. Висят в прихожей на крючке. Когда будешь
уходить на свидание с журналисткой, возьми их, чтобы мне не отрываться и не
закрывать за тобой дверь. Ты хочешь пригласить меня на обед?
- Лялька! Ты не перестаешь меня удивлять. Может, ты и в
самом деле мысли читаешь?
- Дурачок, - она поцеловала меня. - Ты же сам вчера
сказал, что я знаю тебя как облупленного. Хорошо, я приду, когда освобожусь.
- А когда ты освободишься?
- В час. У тебя встреча назначена на двенадцать? Ну
вот, до часу ты с ней пообщаешься, а в начале второго я приду в кафе, и мы
пообедаем. Или ты имел в виду что-нибудь поприличнее, чем наша кафешка?
- Это как ты захочешь. Можем прямо там поесть, а можем
перейти через дорогу и закатить пир в ресторане. Помнится, там была очень
неплохая кухня.
Елена ушла заниматься со своим посетителем, а может, это
была посетительница, я не видел. Без десяти двенадцать я на цыпочках вышел в
прихожую, обулся, натянул куртку, взял ключи и вышел из квартиры. Кафе, где я
договорился встретиться с Воробышком, находилось в соседнем доме, и ровно в
полдень я подошел к столику, за которым сидела худенькая коротко стриженная
девушка. На столе перед ней лежали листки с записями и диктофон, а также стояла
наполовину опустошенная чашка с кофе, из чего стало понятно, что пришла она
отнюдь не две минуты назад. То ли время не рассчитала и приехала раньше, то
ли... Нервничает, готовится к трудному разговору? С чего бы это?
- Здравствуйте, Лада, - если предположить, что я умею
обворожительно улыбаться, то я именно это и сделал. - Рад вас снова видеть.
- Добрый день, Андрей Михайлович, спасибо, что
согласились уделить мне время.
А голосишко-то у Воробышка напряженный, звенит как натянутая
струна, того и гляди лопнет. Что-то с тобой не так, птенчик мой.
Я заказал себе кофе и пирожное и уставился на Ладу невинными
глазами.
- Итак, Лада Ланская, я вас внимательно слушаю. О чем
будем говорить?
- О вас, - она опустила глаза и принялась искать на
столе что-то, вероятно, очень нужное, без чего она ну просто жить не может. И
не сможет, пока не найдет, потому что по какой-то причине боится смотреть мне в
глаза. Нашла. Это оказалась зажигалка. Лада закурила, и пальцы у нее дрожали
так, что впору было заподозрить тяжкое похмелье.
- Ну, обо мне - так обо мне, - великодушно согласился
я. Давайте. Только не надо так нервничать, я не кусаюсь.
По ее лицу промелькнул ужас, но, надо отдать ей должное,
Воробышек быстро взяла себя в руки. Вернее, в лапки. Или в крылышки.
- Андрей Михайлович, в том издании, которое я
представляю, очень заинтересовались вашей новой книгой, отрывки из которой вы
летом передавали для публикации. Она совершенно не похожа на то, что вы писали
раньше, и можно сделать вывод, что в вашем мировоззрении произошел некий
перелом... В вашей жизни произошли какие-то события, которые заставили вас
обратиться к духовному... к эзотерическому... вы смотрите внутрь себя...
Она начала гладко, было видно, что заранее подготовилась,
может, даже написала вводные фразы, но потом начала сбиваться и путаться в
словах, обрывая фразы на середине.
- Лада, - я бесцеремонно прервал ее, - чего вы так
боитесь? Я же вам сказал, что не кусаюсь. Или вы боитесь не меня? Вам поручили
материал, который кажется вам слишком сложным, и вы опасаетесь, что ничего не
поймете из того, что я вам буду говорить?
Она вдруг уставилась на меня немигающими глазами, и только
тут я заметил, что глазищи-то у нее огромные, просто каких-то невероятных
размеров.
- Мне поручили задание, которое мне не нравится, -
медленно и четко произнесла она. - То, что я с ним справлюсь, не вызывает у
меня никаких сомнений. Но оно мне не нравится.
- Почему? Вы не любите писать о литературе?
- Я не люблю писать неправду и подтасовывать факты.
Именно поэтому я никому не сказала, что еду на встречу с вами. Я не буду делать
этот материал, а в редакции скажу, что вы отказались от интервью, потому что
заняты.
Оп-па! Это уже интересно.
- Тогда зачем же вы договаривались со мной о встрече,
если не собираетесь брать интервью? Просто повидаться? Я, конечно, польщен, но
я жду объяснений.
Лада молчала, уставившись в свои исписанные корявым почерком
листочки. Бедный Воробышек, ну чего я выпендриваюсь, а? Она хочет сказать мне
что-то важное, пытается собраться с духом, а я ей мешаю своим дурацким
издевательским тоном. Из страха оказаться униженным сам унижаю других... Точно!
Наиболее агрессивные люди - те, кто боится сам оказаться побитым, а самые
сильные и ничего не боящиеся - они и есть самые добродушные и незлобивые. Если
бы надо мной не довлел страх унижения, я бы разговаривал с девочкой совершенно
иначе, доброжелательно и приветливо, помог бы ей разговориться, а не требовал
объяснений, как строгий руководитель.
- Лада, я ценю вашу откровенность, - заговорил я уже
мягче, устыдившись собственных комплексов, - и я понимаю, как нелегко вам
дается этот разговор. Если вы договорились со мной о встрече и при этом не
собирались брать интервью, значит, вы хотели о чем-то со мной поговорить.
Давайте спокойно обсудим ситуацию и вместе подумаем, как из нее выходить.
Воробышек глянула на меня с благодарностью, глазки блеснули
навернувшимися слезами.
- Андрей Михайлович, мне заказали материал, из которого
будет явственно видно, что вы психически больны. Материал должен быть сделан на
основе анализа опубликованных отрывков и интервью с вами. И еще я должна
обыграть вашу амнезию и ваши занятия с психоаналитиком. Указание сделать
материал мне дал главный редактор, но от кого он получил такой заказ, я не
знаю. И зачем это нужно, я тоже не знаю. И вот сижу теперь перед вами... такая,
какая есть... Делайте со мной что хотите. Лепить из вас психа я не собираюсь.
