- Почему? - я засмеялся. - А может, я и в самом деле
того... умом тронулся. Вы напишете об этом и ничуть не погрешите против истины.
Может, вы напрасно распереживались?
- Не напрасно, - она слабо улыбнулась. - Во-первых, я
беседовала с вами летом и видела, что вы совершенно нормальны. Во-вторых, я
прочла все интервью, которые вы дали за последние три месяца, и сравнила с
теми, которые вы давали раньше. Вы остались таким же, каким и были. То есть
либо вы вообще всю жизнь были сумасшедшим, но этого никто не замечал, либо вы
им все-таки не стали. И в-третьих, я несколько раз очень внимательно прочитала
опубликованные отрывки из новой книги, даже не прочитала - изучила с карандашом
в руке. Я нашла в них некоторые заимствования из воззрений Дональда Уолша, но в
тексте нет ни малейшего намека на психическую болезнь. Не думайте, что я такая
умная, я показывала ваши тексты специалистам-психиатрам, и они только
подтвердили мое мнение. Вы, Андрей Михайлович, абсолютно нормальны. Но кто-то
очень хочет выставить вас полностью свихнувшимся психом. И я считаю, что вы
должны об этом знать.
Кто-то хочет... Нетрудно догадаться, кто мог воспылать таким
страстным желанием. Тот, кому не нравится моя будущая книга о милиции, если
таковая все-таки окажется написанной. Конечно, я ничего не помню о собранных
материалах и пока не высказываю никаких намерений такую книгу делать, но мало
ли что? А вдруг я найду свои записи? А вдруг я ее все-таки напишу? А вдруг я
завтра все вспомню? Надо заранее подстраховаться и дезавуировать все, что будет
выходить из-под моего пера или даже просто слетать у меня с языка. Псих, он и
есть псих, чего с него возьмешь? Обижаться на него не следует, но и верить ему
нельзя.
Объяснение показалось мне вполне правдоподобным, но чего-то
в нем не хватало. Что-то было не так... Или меня продолжали смущать слова
Елены, сказанные ночью после прочтения материалов? Ей в них что-то не
понравилось. Но что? Утром мы об этом так и не поговорили, проспали до половины
девятого и к девяти часам, когда пришел посетитель, успели только наскоро
умыться и позавтракать. Воробышек Лада, можно ли тебе доверять? Не знаю. Но
ведь ты сама призналась, что получила такое задание. Что это, искренний шаг или
тонкий ход в хитроумной игре, которую кто-то затеял против меня? Как узнать? Как
проверить? А проверять надо. Только мне придется очень тщательно следить за
каждым моим словом, чтобы не трепануть лишнего.
- Послушайте, Лада, я сейчас вам кое-что расскажу, а
потом хотел бы выслушать ваше мнение. Может быть, нам хоть что-нибудь станет
ясным. Когда я вышел из санатория, я обнаружил в своем домашнем компьютере
материалы, которых совершенно не помню. Ни откуда они взялись, ни как я их
собирал. Мой литагент, Мария Владимировна, вы ее знаете, так вот, она сказала,
что я собирался написать книгу о злоупотреблениях сотрудников МВД, в том числе
и крупных руководителей. Это совершенно не моя тематика, меня все это никогда
не интересовало, да и детективы я не люблю и не читаю. Наверное, когда я
принимал решение такую книгу сделать, мне это по каким-то причинам было
интересно, но я этого не помню, понимаете? Может быть, в моей жизни произошли
какие-то события, которые сделали эту проблематику привлекательной для меня, но
я их не помню, и, стало быть, интереса и желания написать книгу у меня сейчас
нет. С другой стороны, я слишком люблю себя и мне всегда безумно жалко бывает
собственного труда, поэтому я не могу бросить начатое на полпути. Даже если,
например, мне попадается неинтересная книга, то я все равно ее дочитываю до
конца, потому что мне жалко уже потраченного на нее времени и не хочется
выбрасывать его на помойку. Раз уж я потратил время, так хоть получу целостное
представление о произведении, если уж не могу получить удовольствие. Я
потратил, судя по всему, немало времени и сил на то, чтобы собрать материал,
который нашел в своем компьютере, и мне хочется, чтобы это время и эти силы не
пропали впустую. Но интереса нет. И желания нет. Вот я и разрываюсь между этими
двумя чувствами. И какое из них в конце концов возобладает - не могу сейчас вам
сказать.
Вот так. Кажется, все предельно аккуратно. И волки сыты, и
овцы целы. То ли буду я писать книгу о милиции, то ли нет. Тот, кто хочет,
чтобы я ее написал, пусть тешит себя надеждой на то, что я пожалею свой труд и
доведу начатое до конца. А тот, кто хочет этому помешать, пусть надеется на
беспамятство и отсутствие интереса. А глазенки-то у Воробышка загорелись, не то
мысль какая-то родилась, не то жареное почуяла.
- Андрей Михайлович, если в ваших материалах есть
компромат на определенных руководителей, то совершенно ясно, что именно они и
хотят выставить вас интеллектуально несостоятельным! Все же просто! Вы только
посмотрите, что есть в ваших материалах, и вам сразу станет понятно, кто
заказал нашему изданию статью о вашем безумии.
- Не так все просто, Ладочка, - я отечески похлопал ее
по руке. Пока я собирал материал, я, по всей вероятности, вник в ситуацию,
уяснил себе расклад сил в разных группировках министерства и вообще очень
хорошо представлял себе всю картину. В компьютер же я занес все данные с
измененными именами, должностями и званиями, то есть уже вывел персонажей,
которые должны действовать в книге, даже характеры и биографии им придумал. Я
ведь не ставил перед собой задачу рассказать о ком-то конкретно страшную
разоблачительную правду, я хотел написать роман о том, как изменения в системе
калечат жизнь честного офицера, и показать это на фоне вполне реальных
конфликтов, существующих внутри системы МВД. Понимаете?
- Да, - девочка слушала меня как зачарованная.
- Так вот, в компьютер я заносил уже обработанные
материалы, то есть обдуманные и приведенные в вид, пригодный для построения
сюжета. Естественно, что там все имена, должности и звания не настоящие, а
придуманные мной. И по этим данным мы с вами никогда не сможем установить, кого
конкретно эти материалы компрометируют. Об этом могут догадаться только те,
кого собранные сведения касаются непосредственно, и их ближайшее окружение и
начальство. И то не факт, что догадаются. Сам-то я в этих делах ровным счетом
ничего не понимаю, я хочу сказать - в своем нынешнем состоянии. Когда готовил
материал и придумывал сюжет, тогда я во всем разобрался, но теперь в голове
ничего нет, пустота, как у первоклашки. Все забыл, ничего не помню.
- Но можно же попросить кого-нибудь посмотреть ваши материалы,
горячо зачирикала Воробышек. - Кого-нибудь, кто хорошо знает систему МВД и
разбирается во всех подводных течениях.
- А где гарантия, что я таким образом не нарвусь на
человека, которого все это как раз и касается? Тогда он мне совсем голову заморочит
и специально запутает, а правды я так и не узнаю.
- Тоже верно, - большеглазая пичужка пригорюнилась. -
Тогда вам нужен человек, не связанный с системой и не зависящий от нее, но
хорошо ее знающий.
- Ладочка, дорогая, вы же понимаете, что так не бывает,
рассмеялся я ее детской наивности. - Невозможно хорошо знать систему, находясь
вне ее, и при этом не быть с ней связанным. Речь не только об МВД, а о любой
системе вообще. Хорошо знать систему можно только тогда, когда у тебя есть
постоянный источник информации о ней, да не один, а много, иначе знание
получится односторонним. Источник информации - это и есть связь, а связь очень
часто означает и зависимость. Так что придуманный вами человек просто не может
существовать в реальной жизни.
