— Все, что вы говорите… Получается, у моего мужа был с ней роман.
Гленда многозначительно приподняла бровь. Словно хотела сказать: «Ну да, разумеется».
— Это не так. У нас с Джеком… все в порядке.
— Рада это слышать. Потому что при виде такой картины у человека создается совсем другое впечатление.
— Джек никогда меня не обманывал.
— Вот и хорошо. Мой парень такой же.
— Правда?
— Конечно. Оттого, что знает: стоит мне пронюхать, что он ходит налево, яйца ему оторву!
— Как романтично.
Гленда засмеялась, отпила глоток кофе. Снова состроила гримасу, но Синди уже поняла: эта женщина гораздо умнее, чем хочет казаться.
— Меня только одно смущает. Сигнализация в доме.
— А что с сигнализацией? — спросила Синди.
— Она не сработала, когда выбили дверь в гостиной.
— Просто не была включена.
— Так вы что же, ее не используете?
— Почему, используем. Включаем, но только когда находимся дома.
— Как это понимать?
— Ну, иногда мне… — Тут Синди спохватилась и умолкла. Ей не хотелось посвящать эту женщину в подробности своих ночных кошмаров. — Просто в прошлом у меня были проблемы. Один человек влез в дом и напугал. Зайчишка-трусишка — вот я кто.
— Все мы трусихи.
— Нет, тут ситуация была похуже. И тогда мы поставили сигнализацию, но датчики были расположены так высоко, что включались просто от порыва ветра. И это случалось всякий раз, когда нас не было дома. Соседи взбунтовались, и в конце концов нам выставили штраф на семьсот долларов за то, что мы нарушаем общественное спокойствие. Ну и Джек сказал: хватит. И мы перестали ее включать. Если даже и ограбят, у нас есть страховка. Нас волнует другое — чтобы никто не смог пробраться в дом, когда мы в нем находимся.
— Что ж, имеет смысл, насколько я понимаю.
— Сто баксов за ложный вызов. Вы удивитесь, узнав, скольким людям приходится платить такие штрафы.
— Знаю, сама все время с этим сталкиваюсь. Но тут интересно другое. Откуда Джесси знала, что вы, выходя из дома, всякий раз отключаете сигнализацию?
Синди задумалась на несколько секунд, затем ответила:
— Может быть, и не знала. Просто хотела, как вы говорите, чтобы ее нашли и спасли.
Гленда поморщилась и сурово заметила:
— Нет, не проходит.
— Почему?
— Вы говорите, что у мужа не было с ней романа.
Синди не ответила.
Гленда допила кофе.
— Лучше спросить об этом самого мистера Свайтека, как вам кажется?
— Не мне давать вам советы.
— Это правильно. Приятно было побеседовать с вами, миссис Свайтек.
— Взаимно.
Она протянула Синди карточку.
— Я просто уверена, что вы правы. Уверена, что между вами и мистером Свайтеком все замечательно, все обстоит именно так, как вы говорили. Но просто на всякий случай, если вдруг захочется потолковать по душам, как женщина с женщиной, звоните, не стесняйтесь. Домашний номер на обороте. В любое время.
— Спасибо.
— Пока не за что.
Они обменялись рукопожатием, и Синди подняла боковое стекло. И уже через него наблюдала за тем, как офицер Уэлленс проталкивается через толпу к дому.
14
Это был самый неприятный вечер из всех, что довелось провести Джеку в патио своего дома.
Помощник прокурора штата Бенно Янковиц сидел напротив, купаясь в голубоватом лунном свете. Их разделял круглый алюминиевый столик. Янковиц курил одну сигарету за другой, время от времени зажигал ароматическую свечу, но все равно Джеку казалось, что он чувствует в воздухе запах крови Джесси.
— Еще несколько вопросов, мистер Свайтек. — Дым валил из его ноздрей, глаза были прикованы к старой и потрепанной записной книжке, словно там находились ответы на самые животрепещущие вопросы мирового значения.
И вот наконец он поднял глаза и спросил:
— Известно ли вам лицо или лица, заинтересованные в смерти Джесси Мерил?
— Возможно.
— Кто?
— Инвесторы, перекупившие ее страховку. Те, у которых я выиграл дело в суде.
— Почему вы решили, что они хотели убить её?
— Она рассказала мне. Утверждала, что они угрожали ей смертью. Прямым текстом.
— Просто злились, что проиграли дело, бедняги.
— Они считали, что она их обманула.
— Так оно и было? Она действительно их обманула?
Джек колебался, не зная, что ответить. Ему не хотелось обсуждать детали возможных махинаций Джесси.
— Не знаю. Не могу ответить на этот вопрос.
— Почему нет?
— Потому что здесь мы вторгаемся в область, которую охраняет закон. Сведения, сообщенные адвокату его клиентом, не подлежат разглашению.
— Но ваша клиентка мертва.
— Не важно. Закон действует и в этом случае, что вам прекрасно известно.
— Если это месть, уверен, ваша клиентка не возражала бы против разглашения информации.
— Возможно. Но ее наследники могут подать на меня в суд.
— Что-то я вас не совсем понимаю.
— На настоящий момент состояние Джесси составляет как минимум полтора миллиона долларов. Допустим, чисто гипотетически, я нарушу закон и разглашу сведения, полученные от моей клиентки. И сообщу вам, что она вытянула эти деньги из инвесторов обманным путем. И тогда ее наследники могут потерять эти полтора миллиона. И будут вправе привлечь меня к суду.
— Если хотите, я не буду записывать наш разговор.
— Я и без того сказал слишком много. И безусловно, мне хотелось бы наказать людей, которые так поступили с Джесси. Но есть вещи, о которых я говорить просто не вправе. По крайней мере до тех пор, пока не переговорю с ее наследниками.
Янковиц улыбнулся уголками губ.
— Скажите, а мисс Мерил звонила в полицию с жалобой, что ей угрожают?
— Нет.
— А кому-то еще рассказывала об этом?
— Не думаю.
— Что же тогда получается? Она смертельно боялась за свою жизнь, и единственный человек, с которым она поделилась своими страхами, был ее адвокат?
— Не надо цеплять меня, Бенно. Я искренне хотел бы помочь и уже рассказал вам все, что мог.
— Если предполагаете, что здесь произошло убийство, это поможет мне понять мотив.
— Инвесторы из «Виатикл солюшнс» заключили с Джесси соглашение, будучи уверены, что она умрет через два года. А потом вдруг выясняется, что ждать им предстоит гораздо дольше, что она вполне может отпраздновать и свой столетний юбилей. Лично я усматриваю достаточно серьезный мотив.
