Янковиц с непроницаемым выражением лица записал что-то в блокнот.
— Скажите-ка лучше мне вот что. Когда в последний раз вы видели мисс Мерил?
— Вчера вечером.
— В какое время?
— Около полуночи.
— И где же состоялось это свидание?
— Мы о встрече не договаривались. Она меня поджидала.
— Где?
— На парковке.
— Куда вы затем отправились?
— Никуда. Мы говорили в машине.
Он приподнял бровь, и Джек немедленно пожалел о последних своих словах.
— Интересно, — протянул Янковиц. — И о чем же вы говорили, позвольте узнать?
— Я вам уже рассказал о содержании нашей беседы. Именно тогда она поделилась со мной опасениями. Она боялась, что инвесторы убьют ее.
— И тогда же призналась, что обманула их?
— Я не утверждаю, что имел место обман. И повторю еще раз, что не намерен это обсуждать.
— Выгодная позиция.
— Я ничего не собираюсь утаивать. Есть шанс, что в конце концов расскажу вам все. Но прежде дайте мне возможность уладить этот вопрос с ее наследниками.
— Что ж, действуйте. Приведите вашу версию в порядок, чтобы сходились концы с концами.
— Версия здесь ни при чем. Это скорее проблема чисто юридического и этического характера.
— Именно. Итак, помимо взаимоотношений между перепуганной насмерть клиенткой и ее адвокатом, загадку которых вы собираетесь унести в могилу, вас с мисс Мерил больше ничего не связывало?
— Мы встречались. До того, как я познакомился с женой.
— Интересно…
Наверное, раз в пятый он произнес это «интересно». И Джека это уже начало раздражать.
Янковиц снова уткнулся в свои записи и сказал:
— Еще несколько вопросов. Скорее для проформы. Она когда-нибудь грозилась покончить с собой?
— Нет.
— Когда-нибудь закатывала сцены, говорила нечто вроде «прощай навеки», «мы уже больше никогда не увидимся»?
— Нет.
— Когда-нибудь слышали от нее, что она больше так не может, что жизнь потеряла всякий смысл?
— Нет.
— Жаловалась на невыносимые физические страдания, боли, которые не в силах переносить?
— Лично я этого от нее не слышал.
— Вы ее трахали?
— Что?
Казалось, Бенно был страшно доволен тем, что застиг Джека врасплох.
— Вы меня слышали.
— Ответ «нет».
— Кто, по вашему мнению, помимо инвесторов, был заинтересован в ее смерти?
— Учитывая обстоятельства, возможно, только она сама.
Он кивнул, словно ожидал именно такого ответа.
— Разбивает дверь на террасе, входит в дом, хватает бутылку водки из бара, поднимается наверх, режет себе вены. Остается один, самый важный, вопрос: почему она сделала это в вашем доме?
— Кто ее знает? Возможно, хотела тем самым что-то сказать.
— И что же именно, как по-вашему?
— Могу лишь строить догадки. Я был ее адвокатом. Возможно, ей не понравилось, как я провел ее дело.
— Но ведь вы только что выиграли для нее полтора миллиона долларов!
— Ситуация была довольно сложной. Еще раз повторяю: мне необходимо встретиться с наследниками.
— Ах, ну да. Обманным путем.
— Я не утверждал, что имел место обман.
Помощник прокурора вновь уткнулся носом в блокнот. Минуту или две молчал, но Джеку показалось, что прошла вечность.
— У вас в доме множество прекрасных фотографий, — сказал он, наконец. — Особенно хороши, на мой взгляд, черно-белые.
Джек понятия не имел, куда он клонит.
— Спасибо. Это работы жены.
— Она у вас хорошо снимает, да?
— Она профессиональный фотограф.
— Этим и зарабатывает на жизнь?
— Частично. Последнее время занимается еще и дизайном. И графикой. И совершенно замечательно владеет компьютерными программами.
— Очень занятая дама ваша жена, верно?..
— Да, почти весь день.
— Ну а вы? Вы, наверное, тоже все время в работе?
— Да, как правило.
Янковиц покосился в сторону дома, потом многозначительно взглянул на Джека:
— Ну и как, ладите со своей супругой? Как можете охарактеризовать отношения?
— Лучше не бывает. — Джек вдруг почувствовал, что немного покривил душой, но его отношения с Синди никого не касались. Впрочем, и без того было ясно: Янковиц ему не поверил.
— Чуть раньше я заметил, чисто случайно, — продолжал меж тем помощник прокурора, — как только начала прибывать полиция, вы усадили ее в машину, поспешили убрать, как говорится, с глаз долой.
— Пять лет назад на Синди было совершено нападение. Я не хотел, чтобы она оставалась в доме, где нашли труп. Это могло самым отрицательным образом сказаться на состоянии ее здоровья.
И снова Янковиц кивнул с многозначительным и недоверчивым видом.
— Куда вы гнете, Бенно?
Помощник прокурора с задумчивым видом грыз карандаш.
— Итак, что у нас имеется на данный момент? Роскошная молодая женщина — прошу особо отметить, ваша бывшая любовница — лежит у вас дома в ванне, мертвая и совершенно обнаженная. Кровь свернулась, температура тела еще не сровнялась с комнатной, признаки трупного окоченения выражены слабо, группы наиболее крупных мышц расслаблены не полностью. Последнее слово за медэкспертами, но лично мне кажется, смерть наступила не ранее чем двадцать четыре часа назад.
— И что это означает?
— Это означает следующее. Исходя из вашего же утверждения о разговоре в машине вчера ночью вы, видимо, являетесь последним человеком, который видел ее в живых. Установлено, что вы — первый, кто увидел ее мертвой.
— Вы забыли о пустой бутылке от водки, о перерезанном запястье. Я рассказал об угрозах со стороны инвесторов, чтобы вы могли составить наиболее полную картину. На мой взгляд, это все-таки больше похоже на самоубийство, вы не согласны?
— За двадцать два года работы я твердо усвоил одну истину. Первое впечатление часто бывает обманчивым.
И Янковиц окинул Джека пронизывающим взглядом, так обычно смотрят прокуроры на обвиняемых. Однако Джек не дрогнул.
— Вы уж извините, но меня не так легко запугать. Особенно в случае, если я не сделал ничего плохого.
Янковиц захлопнул блокнот, медленно поднялся, пожал Джеку руку и сказал:
