Он потрогал подбородок. Страшно больно. Взглянул в сторону живой изгороди и заметил чуть поодаль помигивающее оранжевое пятнышко. Сощурился и вдруг понял, что это его телефон мигает: пришло сообщение. Джек пытался встать, но не получилось, боль пересилила. Тогда он перекатился несколько раз по земле, как собака, и схватил телефон. Набрал номер тещи, там находилась Синди. Она ответила после третьего гудка.
— Привет. Это я.
— Где ты был, Джек? Я звонила тебе на мобильный, но ты не отвечал.
Голова гудела.
— Сколько сейчас времени?
— Почти пять.
— Утра?
— Да, утра. Что с тобой? Ты напился, да?
— Нет. Меня избили.
— Что?!
Даже говорить было трудно, он задыхался. Застонал тихонько. А потом сказал:
— Кто-то здорово отметелил меня.
— Как ты?
Джек пытался подавить зевок, но не вышло. Боль так и пронзила челюсть. Вонзилась в голову, точно металлический штырь, и не хотела уходить.
— Да вроде нормально.
Какое там! Нормально будет разве что через месяц.
— Кто тебя избил? — Голос ее дрожал.
Он начал было объяснять, но боль не позволила.
— Не волнуйся. Все будет в полном порядке.
— В порядке! Они только что ушли, а тебя дома не было. И я не знала, что делать.
Он насторожился, даже на секунду забыл о боли.
— Кто приходил?
— Маршалы.
— Федеральные маршалы?
[11]
— Да. С ордером на обыск.
— Что они хотели?
— Твой домашний компьютер.
Штырь снова вонзился в затылок. Джек поморщился и спросил:
— Ты отдала?
— Да, конечно. Роза сказала, что надо.
— Ты говорила с Розой?
— Да. Потому что никак не могла найти тебя. Они хотели изъять и компьютеры из твоего офиса. Роза была в бешенстве.
— Но при чем тут федеральные власти? Ты Розу спрашивала?
— Нет. Но она говорила что-то насчет НУС.
Джек умолк. Эти три буквы мало кому нравилось слышать.
— Ты уверена, что она так и сказала, НУС?
— Нет. Она сказала Налоговое управление США.
Он глубоко втянул воздух, и напрасно. Легкие растянулись, в груди заныло от боли, и Джек согнулся пополам. Такое впечатление, будто его пнули ботинком под ребра еще раз.
— Вот что, Синди. Сейчас мне надо позвонить Розе. Как только с ней переговорю, мы встретимся все вместе и поговорим.
— Сначала мы с тобой должны поговорить. Без свидетелей.
За всеми этими событиями он совсем забыл о пленке Джесси.
— Ты права.
— Чем скорее, тем лучше.
— Мне нравится эта идея.
— Ладно. Договорились. Звони Розе, а потом мне.
— Обязательно.
— Джек?..
— Да?
— При чем тут налоговое управление?
— Пока не знаю. Съезжу туда, как только смогу.
Они попрощались, и Джек отключил мобильник. Разбитые губы ныли просто невыносимо — наверное, потому, что он говорил так долго. Но главная причина, разумеется, в том, что он вчера вечером «поцеловался» с тротуаром. Он сплюнул кровью и медленно поднялся. Ноги держали плохо.
— Замечательно, — пробормотал он, пытаясь выпрямить спину. — Теперь еще и НУС. Только их не хватало.
24
Мейкон, штат Джорджия. Самое подходящее место, чтобы умереть. В том и состоял его план.
Он называл себя Судьбой. Любимое словцо отца Александра, священника из его родной деревни в Джорджии. Только совсем другой Джорджии, которая называется еще Грузией и находится за Кавказским хребтом. Именно отец Александр учил его: просто так ничего не бывает. Причина есть всему. Эта идея его поразила: каждая мысль, каждый поступок, каждое действие и бездействие есть часть некоего возвышенного замысла. Проблема лишь в том, что ему не дано знать этого замысла. Даже представить его было невозможно. И что тогда? Тогда получается, что, если он примет какое-то решение, это может испортить и запутать все. Лично он предпочел возложить эту огромную ответственность на кого-то другого. Даже занимаясь делом, которое получалось у него лучше всего.
А потому он был весьма необычным убийцей.
Он сидел за рулем взятого напрокат фургона. Припарковался на углу, меньше чем в квартале от намеченной цели. Солнце зашло несколько часов назад. Ближайшие фонари находились на другом конце улицы, и он оказался в полной темноте. Ветровое стекло запотело изнутри от дыхания: на улице было холодно. Включить печку он не решался, звук работающего мотора мог привлечь внимание. Впрочем, не нужна ему печка. У него был свой источник тепла, гораздо более надежный и приятный. Четвертинка сливовицы, крепкой водки, которую гонят из сливы. «Тело согревает, румянец нагоняет» — такова была популярная присказка, известная миллионам жителей Восточной Европы. Семидесятипроцентный спирт — это вам не шутки — способен вырубить новичка. А привычным людям помогает сохранить ясность сознания. Это хорошо знают будапештские шлюхи. И чеченские снайперы, которые вливают в себя этот дьявольский напиток, прежде чем пристрелить попавшую в перекрестье прицела винтовки женщину или ребенка. Порой Судьбе казалось, что сливовица добавляет ему храбрости, но пил он ее в основном просто потому, что ему нравился этот напиток, нравился гораздо больше, чем чача, столь популярный у грузин самогон из винограда. Он играл по собственным правилам, любил свою работу и для сохранения ясности ума или самообладания в водке не нуждался.
Он налил еще сливовицы, затем поджег сигаретой. Вот что значит чистый напиток — горит ровным голубоватым пламенем. Он любовался секунду-другую, затем залпом выпил пылающий коктейль.
То был ритуал, к которому он пристрастился еще подростком. Тогда же попалась Судьбе и его первая жертва. Точнее, наоборот — первая жертва встретила Судьбу. Члены шайки никогда не выбирали цель специально, она сама появлялась. Мальчишки устанавливали критерий и поджидали того, кто подходит по всем показателям. Допустим, следующий прохожий, который будет в солнечных очках. Или следующая женщина с карими глазами. Или первый ребенок, который проедет мимо на велосипеде. Так они забавлялись. Но все эти глупости давным-давно в прошлом. Теперь он убивал только за деньги.
