— Не поняла…
— Станок под номером восемь через пару дней починят. И ты сможешь занять место Беатрис.
— Что?!
Он с самым невозмутимым видом пожал плечами.
— Или скажу начальнику цеха, чтобы он поставил к нему кого-то еще. Тебе решать.
— Так вот о каком выборе идет речь…
Он слегка повернул голову, точно хотел взглянуть на нее, но лицо загораживал подголовник. А потом заговорил тихим мрачным голосом, от которого у нее по спине побежали мурашки:
— Ничего просто так не бывает. Каждое решение имеет свой смысл. Каждого из нас ждет своя судьба.
— Такая же, как у Беатрис?
— Как у тебя. Как у сотен других девушек, которые умней твоей подруги.
Ее так и подмывало врезать ему по физиономии. Но она знала: тюрьмы стран Восточного блока — не самое подходящее место для молоденьких девушек с Кубы.
— Так что подумай хорошенько, — сказал он. — Мы ждем твоего ответа.
Начальник цеха отворил дверцу и вытолкал ее на улицу. Тут же налетел ледяной ветер, в глазах защипало. Она стояла в темноте, не сводя глаз с удаляющегося автомобиля.
Потом смахнула с ресниц заледеневшую слезинку. И почувствовала, как в ней закипает гнев.
«Ах ты, свинья паршивая, — думала она, глядя вслед оранжевым огонькам. — Да как ты смеешь скрывать таящееся в тебе зло под красивыми словами о человеческой судьбе!»
Замок щелкнул, дверца автомобиля отворилась, но верхний свет в салоне не зажегся — она позаботилась об этом заранее. Катрина заставила себя отвлечься от горестных воспоминаний.
Тео скользнул на водительское сиденье и тихо притворил за собой дверцу.
Катрина сидела совсем близко к нему. Чувствовала запах его одеколона и тепло, исходящее от его тела. Затем она осторожно приподнялась на одно колено и тут же почувствовала, как участился пульс. И вот рукой в перчатке она направила ствол пистолета 22-го калибра к подголовнику его кресла. Тео вставил ключ зажигания.
Как только заурчал мотор, Катрина приставила ствол пистолета с глушителем к основанию черепа.
Мотор урчал. Она почувствовала, как Тео напрягся.
— Катрина?..
— Молчи. Не осложняй ситуацию. И без того хреновая.
53
Джек приехал на работу и зашел в свой офис как ни в чем не бывало. Он придерживался совета, который сам давал своим многочисленным клиентам, разбирательством дел которых занималось большое жюри. Если хочешь сохранить рассудок, занимайся обычными рутинными делами.
И он неплохо справлялся, до тех пор пока ему не доставили письмо, при виде которого его затошнило от волнения.
Он ждал этого письма и боялся его. В должности прокурора ему самому неоднократно доводилось рассылать такие письма, и язык послания был хорошо знаком.
«Данным письмом доводим до вашего сведения, что вы стали объектом расследования большого жюри. Слово „объект“ в данном случае означает, что у прокуратуры есть достаточно оснований, чтобы подозревать вас в совершении преступления».
Ну и так далее, в том же духе.
«Искренне ваш Бенно Янковиц III».
Единственное, что удивило Джека в этом письме, — так это то, что Бенно Янковиц оказался «третьим».
Какой идиот решил, что это имя надо сохранять на протяжении трех поколений?
Зазвонил один телефон, через секунду второй. Джек потянулся к трубке, но затем передумал. Подобное письмо лишь дает основание средствам массовой информации перейти к новой атаке. Пусть секретарша ответит. Тем более что любой мог позавидовать умению Марии отвечать на подобные звонки. Что наряду с прочими достоинствами делало ее просто незаменимой.
Он надавил на кнопку селекторной связи.
— Ну что там? Плохи дела?
— По первой линии сказала, что вас нет. По второй звонит адвокат Тео Найта.
— Спасибо. Сейчас отвечу.
Он снял трубку и услышал голос Рика Томпсона. Они обменялись приветствиями, затем Джек спросил:
— Полагаю, вас интересует письмо «объекту»?
— Не совсем.
— Разве Тео не получал?
— Не знаю, получал или нет. Нигде не могу его найти.
— Что?
— Мы должны были встретиться у меня в конторе три часа тому назад. Он так и не появился. Может, вы что-то знаете? О том, где он может быть? — Слова Рика были вполне невинны, а вот голос звучал укоризненно.
— Нет, я об этом ничего не знаю, — ответил Джек.
— Я звонил ему домой, звонил на работу, попытался дозвониться на мобильный, но он не отвечает.
— Странно.
— Вот и мне кажется странно. Поэтому вам и звоню. Вчера, у Розы, я говорил вполне серьезно. Я очень ценю, что Роза доверила мне это дело. Но тот факт, что мы с ней дружим, еще не означает, что я должен относится к вам иначе, чем к очередному клиенту. Я являюсь адвокатом Тео, и меня прежде всего заботят его интересы.
— Не сомневаюсь в этом ни на секунду. Только хочу сказать: тот факт, что вы не можете связаться со своим клиентом, не означает априори то, что я имею к его исчезновению какое-то отношение.
— Да, да, конечно. Я вас ни в чем не обвиняю. Я просто обеспокоен тем, что он вдруг как сквозь землю провалился.
— Я тоже обеспокоен.
— Если вдруг он свяжется с вами, передайте — пусть позвонит своему адвокату.
— Непременно.
Джек попрощался и повесил трубку, его взгляд упал на письмо, лежавшее на столе. Даже его оно сильно огорчило, и можно было представить, какое впечатление оно произведет на человека, просидевшего целых четыре года в камере смертников по обвинению в преступлении, которого не совершал.
Джек отвернулся и посмотрел в окно на верхушки деревьев. Интересно, подумал он, какое значение вкладывал Томпсон в это «если вдруг он свяжется с вами»?
Снова повернулся к столу и набрал номер Розы. Секретарша сразу же соединила его. Через секунду он уже пересказывал Розе разговор с адвокатом Тео.
— Ты ведь не думаешь, что он раскололся? — спросила она.
— Тео? Черт! Нет, конечно. И потом, он еще никогда ни от кого не убегал.
— Ты и правда в это веришь?
— Абсолютно.
— С чего ты взял?
— Представлял его интересы целых четыре года. Когда он сидел.
— Заметь, за преступление, которого он не совершал.
— Ты что же, хочешь сказать, это он убил Джесси Мерил?
— Да нет, не обязательно. Просто люди склонны делать вполне определенные выводы, когда подозреваемый вдруг ударяется в бега.
