— Про детекторы лжи ничего не знаю, — сказал Шланг. И глупо заулыбался в надежде, что сказал нечто забавное. — Слушай, начальник, выпусти меня на минутку. Если сидеть здесь, то надо облегчиться.
— Шланг, ты знал, что эта камея украдена?
— Кончай, начальник. Пусти меня. Я вот-вот в штаны наложу.
Ларри ухватил запястье Шланга и посмотрел ему в глаза.
— Наложишь при мне, Шланг, заставлю все съесть. — Он сделал краткую паузу, чтобы до Гэндолфа дошло. — Отвечай, Шланг. Встречался ты когда-нибудь с Гасом Леонидисом? Добрым Гасом? Знал его вообще?
Молящие глаза Гэндолфа снова забегали.
— Вроде бы никого не помню с таким именем. Лео, а как там дальше?
Ларри упомянул Пола Джадсона. Шланг сказал, что не знает и его.
— Шланг, судя по тому, что говорят, если я сниму с тебя штаны, то увижу на твоей заднице вмятины от сапог Гаса, потому что Гас очень часто пинал тебя.
Шланг не смог удержаться от смеха.
— Да, это правда. Вмятины есть.
Но его веселость быстро прошла, и он снова начал озираться.
— Начальник, если еще раз засмеюсь, то наложу прямо тебе на пол.
— Знаешь теперь, кто такой Гас?
— Да, знаю.
— А эта камея украдена у женщины в ресторане Гаса.
Шланг слишком долго молчал.
— Как тебе это нравится? — наконец сказал он. — Украдена в ресторане Гаса. Как тебе это нравится?
Ларри снова стиснул запястье Шланга — на сей раз посильнее.
— Шланг, я сказал, не ври мне. — Гэндолф отвернулся и неистово застучал ступней по полу. — Где ты взял эту камею?
— У женщины.
Ларри снял с пояса наручники и защелкнул один браслет на запястье Шланга.
— Начальник, не сажай в тюрьму. Меня там обижают. Кроме шуток. Я нейтрон, командир. И они обижают меня.
Гэндолф имел в виду, что он нейтрален, не связан ни с одной группой, и потому его все насилуют.
— Кончай, начальник. Дай мне хотя бы сперва выйти. А?
Ларри продел второй браслет в замочные петли на одном из шкафчиков позади Ромми и защелкнул.
— Мне нужно по делам.
Ларри протянул время и вернулся минут через двадцать. Шланг мучился в кресле, раскачиваясь взад-вперед.
— Чья это камея?
— Чья скажешь, начальник.
— И как у тебя оказалась драгоценность убитой женщины?
— Пусти меня выйти, начальник. Пожалуйста. Нельзя же так.
— Шланг, Гаса убил ты.
Шланг захныкал, как в патрульной машине, делая вид, что вот-вот заплачет.
— Ну, ладно, я. Пусти меня выйти. Прошу, начальник.
— Кого еще?
— Что?
— Кого еще ты убил?
— Да никого я не убивал. Кончай, начальник.
Ларри оставил его в одиночестве еще на час. Когда вернулся, там стояла жуткая вонь.
— Боже всемогущий, — произнес он. — Господи.
И распахнул одно из окон. Приближение зимы уже чувствовалось. Температура воздуха была не выше пяти градусов. Шланг захныкал снова, когда Ларри вышел.
Старчек вернулся с мешком для мусора и газетой. Заставил Гэндолфа, у которого не было белья, снять брюки и бросить в мешок.
— Я не получу адвоката?
— Шланг, я вызову любого, кого захочешь. Но зачем тебе адвокат? Как, по-твоему, это выглядит?
— Выглядит так, что он сможет отдать тебя под суд. Ты вынудил меня наложить в штаны. Это неправильно. И незаконно.
— Это что ж, любой воришка может обгадиться и называть полицейских плохими? Вряд ли у тебя что-то получится.
Шланг захныкал громче.
— Не так все было, начальник.
На одном ботинке оказалось пятнышко дерьма, и Ларри велел бросить его тоже в мешок. Шланг повиновался и всхлипнул.
— Жестокий ты, начальник. Самый жестокий из полицейских. Где я теперь возьму обувь? У меня нет другой.
Ларри ответил, что, может быть, он выйдет еще не скоро. Накрыл газетой сиденье Гэндолфа и велел голому ниже пояса человеку сесть снова. Бормотавший что-то под нос Шланг был так расстроен, что даже не слушал. Ларри сильно ударил кулаком по столу, чтобы он замолчал.
— Шланг, что произошло с Гасом? С Добрым Гасом? Что?
— Не знаю, начальник.
Лгал он, как ребенок, потупясь.
— Не знаешь? Он убит, Шланг.
— Да, я вроде бы слышал.
— Держу пари, это разбило тебе сердце. Он же лупил тебя.
Как ни туп был Шланг, он понял, к чему ведет Старчек. Утер пальцами нос.
— Не знаю, начальник. Меня лупят вроде бы все. Полицейские лупят.
— Шланг, я тебя не лупил. Пока что.
— Начальник, зачем ты со мной так? Заставил меня наложить в штаны и сидеть так, будто я ребенок. Голышом.
— Теперь слушай, Шланг. Ты носил при себе драгоценность покойной. Убитой одновременно с человеком, который бил тебя всякий раз, завидев твою гнусную рожу. И теперь хочешь сказать, что это просто-напросто случайное совпадение? Да?
— Начальник, здесь холодно. Я раздетый. Смотри. У меня гусиная кожа и все такое.
Ларри снова ударил по столу.
— Ты убил их, Шланг! Ты застрелил Гаса. И его, и Луизу, и Пола. Очистил кассу, в которую давно намеревался запустить руки. Вот так это было. Потом стащил этих несчастных в морозильную камеру и попользовался Луизой Ремарди. Вот так это было.
Шланг потряс головой — нет. Ларри понял, что пора пустить в ход что-то другое.
— Шланг, мы нашли твои отпечатки пальцев. На месте преступления. Ты не знал этого? Вся касса ими покрыта.
Гэндолф оцепенел. Если он не был в кассе или рядом с нею, то должен был понять, что Ларри лжет. Но выпутаться у него никакой возможности не было.
— Я не говорю, что никогда не был там. Я там бывал. Это тебе скажут многие. Любил разыгрывать Гаса.
— Разыгрывать? Ты так называешь убийство?
— Начальник, зайти и поздороваться — это не то же самое, что убийство.
— Отрицай, отрицай, Шланг. Времени у нас много. Мне больше делать нечего, как слушать твою ложь.
Ларри выключил радиатор и вышел. Через сорок минут он вернулся с Уилмой Эмос, приехавшей наконец с опергруппой. Шланг дергался, видимо, пытаясь высвободить из браслета руку или просто согреться.
— Не приводи сюда женщин, когда я без штанов! — пронзительно завопил он.
Ларри представил располневшую Уилму, та бросила на Шланга оценивающий взгляд. Шланг отвернулся от нее, насколько позволяли наручники, и прикрылся свободной рукой.
