— С благодарностью, Артур.
— Совершенно равнодушно. И это отвратительно. Им просто не нужен человек, способный целиком отдаться этому делу.
— Артур, они хотели избавить от бремени тебя и твоих партнеров. Ничто не мешает тебе представлять интересы Ромми непосредственно на основе pro bono. Он может нанять тебя, минуя суд.
— Вот-вот. Моим партнерам только этого и не хватало. Чтобы я склочничал с судьями апелляционного суда.
Поняв, что никакими словами его не утешить, Джиллиан впала в привычное уныние. Она была уверена в хрупкости ее связи с Артуром. И тому существовало множество причин, но тут она увидела еще одну. Потерпевший поражение Артур не сможет сохранять отношений. В своем страдании он станет хуже думать о себе и в результате гораздо хуже о ней.
В те несколько часов, что проводила ежедневно в доме Даффи, Джиллиан часто задавалась вопросом, который Артур еще не осмеливался поднять. Любит ли она его? Он был, несомненно, лучшим любовником в ее жизни. Но любовь? Ее поразило, как быстро она пришла к ответу «да». С ним она ощущала нечто обновляющее, необходимое, вечное. Она хотела не расставаться с Артуром. И с ужасающей печалью осознавала вновь и вновь, что в конечном счете расстанется. Она неделями задавалась вопросом, будет ли у нее воля противиться, когда начнется неминуемая развязка, или покорно примет свою судьбу. Да, она будет стоять сложа руки, глядя, как вновь рушится ее жизнь. Артур постарался сделать ее лучше. Ради них обоих ей требовалось проявлять какую-то жизнерадостность.
— Артур, можно задать тебе вопрос?
— Да, я все же хочу ночью заняться с тобой любовью.
Джиллиан шлепнула его по руке. Но ее ободрило, что чувственность Артура взяла верх над разочарованием.
— Нет, Артур. Суд прав в своем решении?
— Юридически?
— Артур, твой клиент невиновен? Как ты думаешь?
Официантка принесла Артуру виски, он бросил унылый взгляд на стакан, но не прикоснулся к нему.
— Как думаешь ты, Джил?
То был хороший ответный удар, хотя Джиллиан не опасалась его. Она неделями не задавалась этим вопросом. Тем временем причины не верить Эрно, которого она подозревала с самого начала, умножились. И все-таки ее смущали факты дела — протоколы, наводящие на мысль, что Гэндолф мог находиться в тюрьме. Показания Эрдаи. Кражи Луизы. Вопрос, способен ли Ромми на применение насилия. Сегодня, несмотря на старания спокойно рассуждать, существовали обоснованные сомнения. Поэтому при имеющихся данных она не смогла бы приговорить Ромми ни к смертной казни, ни к заключению. Артур как-то убедил ее в этом, хотя она не решилась бы ручаться за невиновность Гэндолфа или осуждать собственное решение, принятое десять лет назад.
— Артур, но я теперь ничего не значу, — сказала Джиллиан, объяснив свои взгляды. — Каково твое мнение?
— Я верю Женевьеве. Даже Эрно подтвердил, что она сказала ему об угрозе Ромми убить Луизу. И всякий раз, когда над этим задумываюсь, понимаю, что Эрно лгал в чем-то другом. Но мне все равно необходимо верить в невиновность Ромми. И я верю.
Артур повертел головой, досадуя на нелепость собственных слов.
— Тогда тебе нужно действовать. Разве не так? Ты адвокат. Сможешь жить в ладу с собой, если бросишь невиновного клиента на этой стадии? Артур, сделай все возможное. По крайней мере попытайся.
— Как пытаться? Мне нужны факты. Новые факты.
Артур говорил о деле постоянно, и Джиллиан слушала с интересом, но ограничивала свои комментарии ободрениями. Однако строила собственные догадки и сейчас не видела смысла их скрывать.
— Знаешь, я не решаюсь высказывать предположения, — начала Джиллиан.
Артур отмахнулся от ее извинений и попросил продолжать.
— Ты не говорил Мюриэл, что Эрно тоже крал билеты, так ведь? — спросила она.
— Господи, нет, — ответил Артур. — Это лишь представит Эрно в еще худшем свете. А что такое?
— Так вот, Эрно сказал, что схлестнулся с Луизой в ресторане «Рай», — боялся, что ее кражи могут привести к раскрытию его собственных. Правильно?
— И что же?
— Но Эрно приказал обыскать Луизу, и у нее ничего не нашли. Почему же он остался так уверен в ее делишках? И если между ними не существовало любовной связи, что подвигло его в полночь выходного схлестнуться с ней?
— Я говорил уже, что не способен больше разбираться в его лжи.
— Артур, может, я менее опытна в таких делах. Но думая об этом, заподозрила, что Эрно следил за Луизой сам, поскольку не мог сказать подчиненным о своих подозрениях из страха раскрыть что-то о собственных кражах. И, следя за ней, должно быть, поймал ее с поличным.
— Возможно. Он сказал, что пошел в ресторан остановить ее.
— А почему не остановил в аэропорту?
— Видимо, хотел увидеть, кому она передает билеты. Это обычная практика в слежке, не так ли?
— И это приводит нас к ее покупателю, Фараону.
— Фараон? Зачем он нам?
— Артур, он, видимо, поджидал ее. В ресторане. В условленное время.
Джиллиан видела, что Артур чуть ли не против воли оживился. Перестал горбиться, лицо его прояснилось, но через несколько секунд он снова покачал головой.
— Мы не можем его найти. Ромми сказал, что Фараон получил большой срок, но Памела искала это прозвище в судебных архивах и ничего не нашла. Даже Эрно сказал, что он исчез.
— Знаю, но мое внимание привлекла одна подробность. Женевьева сказала, что не могла понять, как они выходили сухими из воды. Верно?
— Это ее слова.
— Значит, у Фараона были гораздо более сложные способы сбыта билетов, чем торговля ими на углу.
— Ромми сказал, он толкал их через какую-то компанию. — Артур задумался над словами Джиллиан. — Что у тебя на уме? Какое-нибудь корпоративное бюро путешествий?
— Что-то вроде.
Они стали обсуждать возможные подходы, и Артур оживился от надежды на невероятное. Потом совершенно внезапно его снова охватило уныние, и он уставился на нее маленькими добрыми глазами.
— Что такое? — спросила Джиллиан, решив, что в их рассуждениях есть какой-то недостаток.
Артур коснулся ее руки.
— Ты так блестяще разобралась в этом.
32
7 — 8 августа 2001 года
Очевидно
Едва миновала полночь пятницы, Эрно Эрдаи скончался. Артур узнал об этом рано утром в субботу, когда Стюарт Дубинский позвонил ему домой с просьбой о комментариях. Артур выразил соболезнования, потом, вспомнив об адвокатском долге, похвалил Эрно за то, что в последние дни жизни он нашел мужество предпочесть добро злу. Редко Артур говорил какие-то слова, отдавая себе меньше отчета в том, правдивы они или нет.
