— О да, ведутся. — Он презрительно фыркает. Скрюченный желтый палец направлен в сторону сына. — Мне нужна машина. Мне нужна машина.
Лицо Сета вдруг озаряется догадкой.
— Ты думаешь, я ее взял?
Он поворачивается ко мне, в беспомощности разводя руками. Обращаясь к отцу, Сет сильно наклонился и теперь по-прежнему стоит согнувшись.
— Ах-х-х! Какая невинность. Но ведь именно ты, Сет, говорил, что мне нельзя садиться за руль.
— Папа, все так думают. Да, я говорил это. Люси говорила это. Сара говорила. Господи, папа, и полицейские сказали то же самое. Люди, которым девяносто три года, садясь за руль, создают опасность и для себя, и для окружающих.
— Нет, нет, — говорит старик. — Это ты взял машину. Никаких полицейских тут не было. Это ты.
— Папа, мне не хватило бы ума додуматься до этого.
— О да. Это хитрый трюк. Ты большой мастер на всякие проделки. Ты хочешь завладеть моими вещами.
— О Боже!
— Ты всегда хочешь мои вещи. Думаешь, я не знаю? Думаешь, я совсем выжил из ума? Я не дурак. Я хочу машину.
Старик откидывается на спинку кресла. Уголки рта и руки начинают у него дергаться от возбуждения.
— Папа…
— Уходи!
— Папа!..
— Уходи прочь, уходи! — Рука, обтянутая пергаментной кожей, трясется в воздухе. — Прямо сейчас. Я хочу свою машину. Сейчас. Сию минуту!
Сет, схватив меня за рукав, тащит через весь дом к выходу. Выскочив наружу, он отпускает мою руку и медленно бредет по дорожке к калитке. Дойдя до нее, останавливается и ловит ртом свежий морозный воздух. При этом он покачивает головой, словно не веря увиденному. За машинами, стоящими у бровки, поднимаются вверх огромные голые стволы старых деревьев.
— Забавно, не правда ли? — спрашивает Сет. — Почти как в юмористическом телесериале.
— Не совсем.
Он закидывает голову далеко назад и смотрит в небо, по-прежнему глубоко вдыхая свежий воздух.
— Боже мой! — говорит он. — Больше десяти минут здесь я не выдерживаю. Никогда. Это всегда нечто.
Я легонько трогаю его за плечо.
— У тебя замечательная дочь. — Мне кажется, что я нахожу нужную ноту.
— Лучшая в мире, — отвечает он. — Всякий раз, когда я с ней, меня прямо распирает от гордости. Это грешно.
— Вряд ли такое можно считать грехом.
— Она умница. И очень добрая. — Он смотрит на меня, и я вижу в его глазах боль. — Однако моей заслуги здесь нет. Все, что есть в ней хорошего, она взяла от Люси.
— Я уверена, что это не совсем так.
— Ну да, ну да. Ведь у нее мои волосы.
— О, перестань.
— Может быть. Сострадание матери, сила страсти отца. Ребенок, как средоточие неврозов каждого из родителей. Ты читала эту книгу?
— «Путь к безумию»? Но она совсем не похожа на сумасшедшую.
— Наверное, я прочитал не ту книгу. А вот Исаак был сумасшедшим. Ну, в том смысле, что он вел себя неадекватно. Это был мой сын.
В отчаянии Сет мотает головой и, почувствовав наконец прохладу, застегивает куртку. Вздохнув в последний раз, встряхивается и говорит, что в магазине нас уже давно заждались.
Несколько кварталов мы проезжаем в полном молчании. Университетская улица, главная транспортная артерия этого района, как всегда по субботам, забита машинами. Сет резко берет влево, чтобы не наехать на мужчину с желтым галстуком, который, выскочив на проезжую часть, отчаянно машет рукой, пытаясь поймать такси. Рождество не за горами, и улицы кишат теми, кто бегает по магазинам в поисках подарков для близких и друзей. Учителя, ученики, обитатели здешних кварталов — преимущественно иностранцы — всех их притягивает к себе космополитическая атмосфера Университетского бульвара, наполненная предвкушением предстоящих праздников. Люди заходят в маленькие, залитые светом магазинчики, где стоят искусственные елки, украшенные золотыми и серебряными шарами, мишурой и мигающими разноцветными гирляндами. Сет, сидящий за рулем в своей широкополой шляпе, напряженно смотрит на дорогу. В конце концов он не выдерживает и опять начинает извиняться за то, что по его вине я стала свидетельницей неприятной сцены.
— Да ладно тебе, Сет. Не переживай. Ведь мы старые друзья. — Я пытаюсь говорить легко и непринужденно, но в душе сама потрясена. Отцы и дети. Извечная проблема.
— Ты потеряла друзей, когда заболела? — спрашивает он.
— Некоторых. Просто мы постепенно перестали встречаться. Да и потом с самого начала у меня было меньше друзей, чем хотелось бы. Однако двое из них вели себя так, что я поневоле предположила, что они боятся заразиться. Очевидно, не все знают, что рак не заразен.
— Да, — говорит Сет и, чуть помолчав, продолжает: — Так оно и бывает. Оказывается, что если в тебе больше дерьма, чем казалось многие годы, и это дерьмо внезапно вылезает наружу, некоторые друзья решают свалить от греха подальше. Больной ты им ни к чему. С полдюжины друзей изменили отношение ко мне после того, как я рыдал на их глазах, не в силах вынести гибель Исаака. — Он бросает взгляд в мою сторону. — А что будет с нами, когда мы постареем лет на десять — двадцать? — продолжает Сет.
Я не могу ответить на этот вопрос.
— Жаль, что меня не было тогда, — говорит он. — Когда ты заболела. Я друзей не бросаю.
Я согласна с этим утверждением. В нем заключается фундаментальная истина, которая всегда связывала меня по рукам и ногам и держала рядом с ним долгое время после того, как я твердо решила уйти. Верность — отличительное качество Сета. Он надежен. Это не подлежит сомнению.
— Вот так и мы с Хоби, — продолжает Сет. — Это единственное, что нас объединяет. Верность друг другу. Готовность появиться рядом в нужный момент. Он пережил три развода и сменил четырнадцать религий, и я всегда поддерживал его. И он тоже был со мной, когда я сломался после смерти Исаака.
— Тебе повезло, — говорю я, и он тут же соглашается.
— Несмотря на все его заскоки, я считаю, что мне действительно повезло с таким другом, — говорит Сет.
— Он по-прежнему сильно чудит в компании?
— Дает копоти, только держись, — отвечает Сет и водит подбородком для большей эмоциональности.
— В суде по нему этого никак не скажешь. Бьюсь об заклад, что у него превосходная практика. Клиенты, наверное, валят к нему как мухи на мед.
— Надо думать. Однако посмотри на его способности, его образование. Он уже давно должен быть на полпути к тому, чтобы стать председателем Верховного суда Соединенных Штатов. А вместо этого тычется туда-сюда. Хоби сменил уже шесть юридических фирм, крупных и не очень. И всегда находился кто-то, кто ставил ему палки в колеса, не давал получить заслуженные лавры. Знаешь, — продолжает Сет, — я смотрю вокруг и в этом возрасте вижу одно и то же. Где сейчас все эти умные, талантливые ребята, которых я знал, когда мне было двадцать — тридцать лет? Ведь они собирались творить чудеса в мире и мечтали только о том, чтобы подвернулся подходящий шанс. Слава Богу, многие из них так и сделали. Но ведь есть и такие, и их тоже немало, у которых был шанс, но они не смогли им воспользоваться, перешагнуть через самих себя. Понимаешь, что я имею в виду? Они не могут найти точку приложения своим способностям, потому что им сорок восемь лет и они все еще никак не разберутся в собственном дерьме.
