11 декабря 1995 г.
Сонни
— Мистер Трент, — отчетливо выговаривает каждое слово Хоби, отчего они звучат несколько зловеще.
Похоже, выходные пошли ему на пользу. Он выглядит отдохнувшим и набравшимся сил. Прическа носит следы недавнего визита в парикмахерскую, а признаки напряженной недели — покрасневшие, нервно бегающие глаза и мешки под ними от недосыпания — исчезли. Он широкими шагами выходит в центр зала и становится лицом к лицу с Хардкором, который усаживается в кресло для свидетеля.
— Ну, — отвечает Хардкор.
В этом ответе чувствуется нотка презрения черного к черному. Хоби платит ему той же монетой, высоко задрав подбородок и усмехаясь уголком рта.
Сегодня утром я потратила целый час на совещание с адвокатами перед началом судебного заседания. Адвокат Хардкора, Джексон Айрес, играл роль ширмы для обвинения. Он просил ограничить перекрестный допрос своего клиента адвокатом Нила Эдгара, ссылаясь на то, что Хардкора нельзя вынуждать давать показания против себя по вопросам, которые выходят за рамки его заявления о признании вины. В ответ Хоби стал распространяться насчет конституционного права клиента на очную ставку со свидетелем обвинения без каких-либо ограничений. Чтобы не выслушивать нудного перечисления всех криминальных деяний Хардкора, я постановила, что во время перекрестного допроса эпизоды должны обсуждаться поочередно. Каждое событие будет обрисовываться в общих чертах, а затем Айрес и представители обвинения и защиты другого подсудимого могут вести дискуссию о его значении.
Теперь Айрес сидит в напряженной позе на краешке складного стула, стоящего за столом обвинения примерно в шести футах от него, у низкой дубовой перегородки, на которой установлен экран из пуленепробиваемого стекла. Джексон, которому уже давно перевалило за шестьдесят, по-прежнему строен и подтянут. Его поджарая фигура в красной спортивной куртке говорит о здоровом образе жизни, который ведет этот достойный представитель черного меньшинства с ярко выраженной африканской внешностью и упругой, энергичной походкой. Всем своим поведением он решительно дает понять, что никто не в силах повлиять на его взгляды, которые формируются абсолютно независимо. В канцелярии дискуссия между ним и Хоби приобрела разгоряченный характер, на что в немалой степени повлияло то обстоятельство, что Айрес, как оказалось, был одним из старейших друзей отца Хоби. Как-то раз во время летних каникул Хоби, учившийся тогда на третьем курсе, даже подрабатывал у него в качестве помощника. Джексон, никогда не упускавший случая воспользоваться хотя бы малейшим преимуществом, постоянно называл Хоби «юным Таттлом» и не раз указывал ему, что тот не имеет никакого понятия о том, что говорит.
То ли сказывается стресс ситуации, когда ему приходится состязаться со старым наставником, то ли принятое мной решение, изменившее порядок, которого намеревался придерживаться Хоби первоначально, но сейчас, с самого начала допроса, дела у него явно не ладятся. Он действует слишком резко и прямолинейно.
— Вы заключили отличную сделку с обвинением, не так ли? — начинает Хоби.
Он бросает Хардкору в лицо различные варианты возможного развития событий, когда ситуация могла бы сложиться для наркодилера гораздо хуже. В обмен на заявление о признании вины обвиняемым прокуратура согласилась не предъявлять ему обвинения в нарушениях закона о противодействии незаконному обороту наркотиков, которые он совершал ежедневно. В мире современного уголовного законодательства, где многое поставлено с ног на голову, обвинение в убийстве зачастую влечет за собой менее суровое наказание в реальных сроках, нежели наркопреступление, за которое в этом штате с недавних пор были отменены все виды условно-досрочных освобождений. В последнем случае Хардкору пришлось бы отбывать восемнадцать лет и ни днем меньше. А если бы представители обвинения вздумали привязать смерть Джун к торговле наркотиками, то по статусу они были бы обязаны требовать для обвиняемого смертного приговора.
Хорошо подготовленный Хардкор обыденным тоном признает, что сведения, сообщенные им о Ниле, значительно улучшили его положение. По мере того как Хоби выпытывает у него подробности сделки с прокуратурой, выводы обращаются против Хардкора. В одной из спонтанных реакций аудитории, типичных для зала суда, мы все, похоже, признаем, что его показания приобрели гораздо большую достоверность после того, как он пошел на сделку с обвинением. Закоренелый рецидивист, Хардкор в любом случае оказался бы в тюрьме хотя бы только потому, что у него не было другого выбора. Простая логика подсказывала, что единственным человеком, которого Хардкору следовало опасаться, был Нил. После того как в результате досадной накладки была убита Джун — мать, которую Нил, как подчеркивал Хоби, очень любил, а не Эдгар — отец, которого он явно ненавидел, Нил, объятый то ли горем, то ли гневом, в конце концов мог бы отомстить Хардкору, и последний признал высокую вероятность такого развития событий. Таков вывод, к которому я прихожу. Так же как и в пятницу, выявляются дальнейшие нюансы, указывающие на вину Нила, и это продолжает удручать меня.
— Некоторые женщины торгуют своими телами, чтобы покупать ваш крэк, не так ли? — спрашивает Хоби, подчеркивая серьезность преступления, от предъявления обвинения в котором Хардкору удалось отделаться. — Некоторые люди совершают кражи?
Свидетель вступает в споры с адвокатом едва ли не из-за каждого подобного утверждения — он никому и ничего не приказывал красть, — однако признает хорошо отработанным тоном то, что нельзя не признать. Из этого тона можно совершенно справедливо заключить, что все это не является ни для кого новостью. Нередко, когда я сижу здесь за скамьей, то есть за судейским столом, я пытаюсь представить себе, как живут на воле те добывающие средства к существованию ожесточившиеся молодые люди, которые предстают здесь передо мной. Ведь каждое утро они встают, не имея никакой уверенности, что им удастся дожить до вечера целыми и невредимыми. Кто-то может всадить в тебя пулю, и хорошо еще, если не в сердце или в голову; кто-то во время разборки полоснет тебя ножом, который ты вовремя не заметил. Или ты не подчинишься приказу копов остановиться, и, открыв по тебе огонь футов с шестидесяти, они сделают в твоем теле несколько отверстий, и хорошо, если пуля не угодит в позвоночник и ты не останешься калекой на всю жизнь. В таком существовании должны преобладать животные рефлексы. Жара и холод. Секс. Интоксикация то ли алкогольная, то ли наркотическая. Каждая минута — это борьба за свое право на кусочек чего-то, борьба за власть и влияние на малюсеньком клочке территории. Для достижения цели необходимо запугивать всех, кто тебя окружает, держать их в страхе, а для этого нужно применять силу и иногда с крайней жестокостью. И никаких планов на будущее. Никаких перспектив. Смутное представление о том, что ты будешь делать завтра, и никаких мыслей о том, что будет с тобой через месяц, не говоря уже о годе. Выжить. Обмануть. Ударить первым. Жизнь как импульс.
Почти ничего не добившись таким путем, Хоби решил зайти с другой стороны. Хитро прищурив глаз, он слегка наклоняется в сторону свидетеля и спрашивает:
