Внезапно плачущий Нил заполз ко мне на колени. Обычно его было очень трудно успокоить. Он бился в припадке и отталкивал руки любого, кто хотел его утешить. Однако теперь малыш не стал капризничать и приник ко мне. Постепенно он утих и задремал. Трудно объяснить почему, но я был ужасно растроган тем, что именно сейчас, когда я переживал не самый легкий этап в жизни — будущее, полное неопределенности, чувство вины из-за Хоби, вляпавшегося в историю со взрывом, мои переживания по поводу разрыва с Сонни, — Нил выбрал как раз этот момент, чтобы довериться мне. Я сидел в темноте, боясь пошевелиться, и держал в руке его пальчики, шершавые от грязи. Этот малыш породил в моей душе желание защитить его юную жизнь, которая только еще заявила в нем о себе едва слышным шепотом.
Во снах ко мне являлись и исчезали женщины, фигуры с неясными очертаниями, с которыми я совокуплялся и чье томление почему-то не мог отделить от своего собственного. Я был участником красочной сцены, в которой одного из нас преследовали и должны были вот-вот настигнуть, однако не мог определить, кто и за кем гонялся. Я открыл глаза и увидел Джун Эдгар, сидящую на моей постели. Ее рука едва касалась моей груди, нежно поглаживая ее.
— Вы проснулись, Сет? — прошептала она.
Я понял, что она уже не в первый раз произносит мое имя. Я сел на постели. Как обычно, я спал голым, и мне пришлось сгрести рукой угол простыни и накрыть им бедра. Дело в том, что я почувствовал позыв к мочеиспусканию, и это вызвало у меня эрекцию. Несмотря на то что я проснулся, Джун нисколько не смутилась и продолжала как ни в чем не бывало сидеть рядом со мной.
Я спросил, где Нил.
— Наверху. Я забрала его несколько часов назад. Я лежала и никак не могла уснуть, все думала. Я должна поговорить с вами. Сет. Я хочу, чтобы вы выслушали меня.
Слегка привстав, Джун устроилась на кровати поудобнее и оказалась еще ближе ко мне. На ней была хлопчатобумажная ночная сорочка, и, когда Джун двигалась, ее полные груди чувственно колыхались.
— Нам нужны деньги, — сказала она. — Большие деньги.
По-прежнему придерживая простыню на бедрах, я потянулся к выключателю торшера, стоявшего у изголовья. При этом мой не прикрытый ничем голый зад предстал во всей красе взору Джун, которая пристально уставилась на меня немигающими глазами. Быстро смочив кончиком языка губы, она ждала, пока я, закрывшись рукой от яркого света, больно ударившего в глаза, не сяду на место. Почему-то мне вдруг пришла в голову мысль, что в течение многих лет она, будучи ребенком, а затем подростком, смотрела на себя в зеркало и пыталась представить, как будет выглядеть в расцвете сил. Наверное, именно такой она и представляла себя. Ее красивое лицо было лицом зрелой женщины и говорило об уме и целеустремленности. Я видел в Джун человека, который в отличие от меня уже прошел отмеренный ему путь и стал тем, кем должен был стать. В том, что она придерживалась такого же мнения, сомневаться не приходилось.
— Эти деньги очень важны для нас, — сказала она. — Без них нам никак не обойтись. Мы должны помочь Кливленду выйти на свободу. В самом скором времени.
— Что, опять бомба?
— Сет! — произнесла она строгим голосом. Это был точно такой же тон, какой время От времени пробивался в Джун против ее воли, когда она ругала Нила. Она сделала паузу, чтобы собраться с мыслями. — Ходят слухи… конечно, не исключено, что их распускает дэмонская полиция, и скорее всего так оно и есть. Ходят слухи, что Кливленд заговорил. Что начал выдавать второстепенные детали в надежде добиться снижения залоговой суммы. Я лично не верю этому. Однако после того как Элдридж перебрался в Алжир, в рядах «Пантер» началось брожение, которое привело к тому, что партия раскололась на несколько фракций. Мы попросили его мать повидаться с Кливлендом в тюрьме. И адвоката. В общем, весь уикэнд у него не будет отбоя от посетителей. Однако для всех, кто к этому причастен, лучше всего было бы добиться его скорейшего освобождения. Хотя бы на следующей неделе. Мы должны внести за него залог и вырвать его из лап, прежде чем он запоет, как канарейка. Вы слышите меня?
— Да, конечно.
— На кон поставлены судьбы многих людей. Их жизни могут быть искалечены. И не только членов нашей организации. Понятно? Речь идет о многих людях, о людях, которые в действительности не имели… ну, вы понимаете. Среди них, кстати, и один ваш близкий друг.
При мысли о Хоби мое сердце опять сжалось в маленький комочек.
— Сет, нет никакого смысла объяснять. Это бесполезно. Однако все образуется. Я уверена, выход найдется. Если мы сможем достать деньги.
Я спросил, сколько им нужно.
— Тысячи. Как минимум десять тысяч. Пятнадцать было бы лучше.
От изумления у меня глаза чуть не выскочили из орбит. Джун смерила меня понимающим взглядом.
— А теперь послушайте.
Подавшись вперед, она опять дотронулась рукой до моей груди и несколько раз слабо провела по ней ладонью, очевидно, с целью успокоить. Уверенность, с какой она прикоснулась ко мне, зажгла во мне искру некоего неуправляемого возбуждения, похожего на трепетное ожидание, и это не совсем мне понравилось.
— А теперь выслушайте меня. Я подумала, и у меня возникла мысль. В общем, одним выстрелом можно убить двух зайцев. Мне пришло в голову, что, может быть, вы вернулись бы к своему плану, к той идее, что мы обсуждали.
Джун замолчала и стала ждать, пока я не скажу первый.
— Инсценировать похищение?
Она утвердительно кивнула, по-прежнему не говоря ни слова, как будто говорить об этом вслух было опасно.
— О Боже… — сказал я.
— Похоже, вы уже были готовы к этому.
— Я не знаю…
Мысль о том, чтобы оставить отца с носом, вызывала у меня естественное отвращение, однако иногда я испытывал от нее дикое, непреодолимое веселье. Не было никакого сомнения в том, что отец заслужил такое наказание. Тем не менее я отрицательно мотнул головой:
— Не думаю, что я вправе подвергать родителей таким мучениям. Особенно мать.
— Мне кажется, мы в состоянии справиться с тем, что вас беспокоит. Честное слово. И дураку ясно: вы должны предпринять что-то, сделать какой-то решительный шаг. Ведь у вас в запасе только два дня. — В понедельник, четвертого мая, я уже должен был явиться на призывной пункт. — Если бы они знали, что вы в безопасности, Сет, что вашему благополучию ничто не угрожает, им пришлось бы для этого на время как бы забыть о вас, отпустить вас, что было бы для вас сейчас очень кстати, не так ли? Я права?
Я не ответил. Меня охватил страх: во что я втягиваюсь?
— Вы подумаете об этом? Пожалуйста. Но времени осталось совсем немного, так что, ради Бога, думайте быстрее. Мы должны знать точно.
— Я понимаю. Я не хочу подводить вас.
Мы посмотрели друг другу в глаза.
— Я имею в виду, — сказал я, — вас. То есть Эдгара и вас. — Я запнулся. — И Нила. Я хочу сказать, вам сейчас очень трудно. Вы в беде. В большой беде. Правильно?
