– Верно, детка. – Викентий Павлович улыбнулся и вновь посмотрел на племянника. – Но эта власть придет надолго. А значит, станет войну заканчивать…
– С нами, между прочим, с белой армией!
– Да, с вами. А потом станет страну отстраивать, жизнь налаживать…
– Какую жизнь?
Митя даже вскочил, но Викентий Павлович положил ему руку на плечо, и он подчинился, сел.
– Другую жизнь, ты прав, во многом другую. Но теперь она будет и нашей.
– И ты будешь с ними работать?
– Уже работал, если ты помнишь. Вместе с тобой. И неплохо получалось… Видишь ли, милый мой, в дни великих потрясений простой, обыкновенный человек – обыватель, так сказать, – становится особенно уязвим и беззащитен. А разные подонки, бандиты, мошенники лезут из всех щелей. Наша с тобой задача – защитить от них людей. Все равно при какой власти.
– Твоя, дядя, задача, твоя. Моя теперь другая.
Они говорили, а Викентий Павлович незаметно поглядывал на Сашу. Он видел, что и Людмила тоже бросает на сына тревожные взгляды. Саша с детства старался делать все, «как Митенька». Старший брат был для него образцом для подражания. В одно лето напросился с Митей на археологические раскопки под Херсоном, а когда через год Дмитрий уехал без него строить дорогу через Байдарский перевал, страшно был обижен на всех. Сейчас молчит, но не задумал ли чего? Авантюрная жилка у мальчишки есть, вон с Иваном Христоненко целую операцию разработал… Но в какой-то момент Саша потихоньку встал из-за стола, где он сидел с отцом и братом, пересел на диван к матери и сестренке. Обнял Людмилу за плечи, улыбнулся так… Да, словно проговорил: «Не бойся, мама, я вас не оставлю». И подмигнул ему, отцу. Что ж, взрослый парень уже, умный. Как-то незаметно вырос…
Пролетка подъехала еще затемно, часа в четыре. Все вышли на крыльцо, последний раз обняли Дмитрия. Когда экипаж свернул с Епархиальной на Бассейную, Катя тихонько спросила:
– Он вернется?
«Не уверен», – хотел ответить Викентий Павлович, но его опередила Людмила:
– Вернется, вот увидите.
13
– Викентий Павлович, ушла банда! На Москалевку!
Андрей ввалился в кабинет, только сдернув шапку с головы, – в распахнутом полушубке, с кобурой, с повязкой на рукаве. Такие красные повязки с надписью «Харьковская советская милиция» появились год назад, с февраля 1919 года, когда после петлюровцев в городе на полгода установилась власть большевиков. Теперь, в феврале 1920-го, официально учрежденной милиции еще не было – Советы только начинали возрождать городские учреждения и службы. И тот отряд красноармейцев, который, как мог, пресекал грабежи, налеты, нападения, вновь надел такие повязки.
Петрусенко поднял голову.
– Отдышись, – сказал он молодому парню, – разденься и садись. Сейчас прикинем, что к чему.
Сняв полушубок, Андрей опустился на стул перед столом, заваленным папками с бумагами, длинными узкими ящичками-картотекой.
– Досада какая! – Он все еще не мог успокоиться. – Уже морды их видели! Стрелять можно было в упор, да живыми хотели взять, а они свернули в какую-то кривую улицу – и как сквозь землю провалились!
– Да, – Викентий Павлович ностальгически улыбнулся, покачав головой, – на Москалевке таких кривых улочек хватает. Вы их еще не знаете, а этим, значит, они знакомы… Кто там у нас из прежних налетчиков-москалевщиков?
Он подтянул к себе один ящичек, стал перебирать плотные картонки с надписями.
– Та-ак, вот трое есть, из тех, кто жив и может быть в городе… Попов, Свирько, Кожарь. Скажи, где вы беглецов потеряли? На какой улице?
– Так там нет никаких табличек с названиями! Я могу показать, там еще мыловарня была, дым из трубы шел, значит, работала. Вот за нее они свернули, потом еще раз – и пропали.
– Это мыловарня Ларкина, – кивнул Петрусенко. – В самом конце Рыбасовской. Получается, что свернули бандиты на Моечную улицу. И там, говоришь, исчезли? А следы?
Андрей махнул рукой:
– Да телеги там из снега болото сделали, мы вон сами еле выбрались. – Показал на грязные сапоги. – Не разобрать никаких следов.
– Ничего, – успокоил парня Викентий Павлович и поднял одну из карточек, – вот этот субчик, Кожарь Михайло, живет как раз на Моечной улице. Может, конечно, и совпадение, но думаю, что нет. К нему в дом банда и свернула. Вы покрутились там и ушли, это даже хорошо. Бандиты знают, что милиция нынче вся из новых да неопытных. Ты не обижайся, так ведь и есть. Они вас не слишком боятся.
– Знали бы они про вас!
Андрей широко улыбнулся, Викентий Павлович кивнул, соглашаясь:
– Да, я сижу тихонько в кабинете, карточки перебираю…
– Так мы их сейчас загребем!..
– Подожди. – Петрусенко жестом остановил подскочившего сотрудника. – Если мы не ошибаемся и они у Кожаря, то уйдут рано утром. Отдыхать будут да приглядываться. К полуночи совсем успокоятся, тогда и будем брать. Хорошо продумать надо операцию, банда эта, сам знаешь, отчаянная.
Андрей был из тех двоих ребят, с которыми Викентий Павлович начинал работать в «народной милиции» еще в семнадцатом году. Оба ушли на фронт, когда Харьков сдавали немцам, Алексей и сейчас воевал. А вот Андрею вновь довелось брать Харьков, и он сам попросился в милицейский отряд – очень ему запомнилась наука «господина-товарища» Петрусенко. Викентий Павлович смотрел на парня – крепкого, смуглого, с шапкой темных кудрявых волос, упрямыми глазами, – думал о том, что тот смел, очень неглуп… Учиться ему надо. Да Андрей и сам это понимал, сказал недавно: «Я хочу, как Дмитрий, ученым быть. Вот увидите, в институт пойду! Подучусь, конечно, для этого. Я слыхал, в Москве уже есть для нас такие специальные курсы, называются «рабочие факультеты». Значит, будут и в Харькове…» Викентия Павловича тронуло упоминание о племяннике, он помнил, что еще тогда, в семнадцатом, для Андрея Митя стал и другом, и образцом. Вот и сейчас Андрей словно прочел его мысли, сказал вдруг:
– Эх, не хватает нам в группе Митрия. Не понимаю, зачем он так!..
Викентий Павлович не скрывал того, что Митя ушел с Добровольческой армией. Не стал скрывать этого и от товарища Сергеева – Артема.
В городе заново устанавливалась советская власть. В первый ее месяц, в январе, стояли лютые морозы, наступил продовольственный кризис, отключалась электростанция, не хватало дров и угля. Дровяные рынки стихийно возникали прямо в центре города, очереди выстраивались с ночи, цены заволакивали тоской глаза людей, и все равно дров не хватало. Убивали, грабили, взламывали квартиры и дома чуть ли не среди дня. Банды были небольшие, по два-три человека, но жестокие, да и не боялись ничего – отпора им не было. Большевики собрали свой пленум, на него приехал из Донбасса и Артем – он руководил этим очень важным краем, где нужно было срочно восстанавливать добычу угля. Прислал приглашение Петрусенко на встречу. Да, это снова была гостиница «Метрополь», но только встретились они на этот раз в номере, который занимал Артем. Пожали друг другу руки, как старые знакомые.
