На улицах было людно. Викентий Павлович вспомнил, сколько пассажиров вышло из поезда вместе с ними. А ведь каждый день сюда приезжает не один состав! И хотя курортный сезон уже идет на убыль – народ все еще едет. Петрусенко с признательностью вспомнил давнего друга их семьи, адвоката Илью Михайловича Семенова: именно он дал адрес, по которому они сейчас едут.
…Дело, которым следователь Петрусенко занимался в небольшом городе Белополье, принесло ему заслуженную славу: убийца двух женщин был изобличен. Но преступник стрелял и ранил Викентия Павловича в ногу. Рана, к счастью, была неопасной, но довольно сложной – дважды пришлось перенести операцию. Когда после второй, уже в харьковском госпитале, Петрусенко вернулся домой, начальник губернской полиции настоял, чтобы он взял отпуск.
– Ваше здоровье, дорогой Викентий Павлович, – сказал он, – это ценный капитал! И для вас самих, и для нас. Хорошенько подлечитесь – я настаиваю на этом!
А через день его навестил адвокат Семенов – пожилой человек, друживший еще с отцом Викентия. Он тоже посоветовал серьезно заняться здоровьем.
– Вы, Илья Михайлович, уже не первый человек, кто говорит об этом Викентию, – пожаловалась Людмила. – И, между прочим, когда мы возвращались из Белополья, ты, мой дорогой, пообещал, что поедем на воды, в Баден-Баден. Теперь, когда тебе дали отпуск, в самый раз свое обещание выполнить!
– Люсенька права, Викеша! – поддержал ее Семенов. – Там не только воды, там сам воздух целебен! Поезжайте, не пожалеете. А я дам вам адресок в пансионат к очень хорошим людям!
И он рассказал Викентию и Людмиле, что лет семь назад был хорошо знаком с семьей обрусевшего немца – Людвига Лютца. Господин Лютц служил начальником почты в городе Белая Церковь под Киевом, был женат на русской, у него росло двое детей – дочь и сын. Образованный, милый человек… Пять лет назад он неожиданно получил наследство: в Германии умер его троюродный дед, а Людвиг Августович оказался его единственным живым родственником. Ему достался приличный счет в банке и пансионат в Баден-Бадене. Здесь же он был простым скромным служащим, потому не долго раздумывал – со всей семьей уехал.
– Я был у него, остался очень доволен! Пансионат небольшой, но уютный, налаженный, предусмотрено буквально все. Причем в прекрасном месте: рядом источник и природные бассейны. И чуть ли не сразу от порога – чудесный сосновый лес. И сам господин Лютц, и его жена – приветливые хозяева, да и просто приятные люди. Их дочь Эльза – славная девушка, парнишка, Эрих, – немного замкнутый, но хорошо воспитанный… Смотри, Викентий! Если хочешь, я могу сегодня отправить им срочное письмо, попросить оставить для вас комнаты. Через неделю уже ответ буду иметь…
Викентий ненадолго задумался, потом посмотрел на жену с улыбкой и кивнул:
– Пишите, Илья Михайлович. Что же делать – обещания свои надо выполнять! Только, знаете… не упоминайте о том, что я полицейский служащий.
– Верно, Илья Михайлович, миленький! – подхватила Люся. – А то ведь не получится спокойного отдыха, это уже нами так хорошо проверено! Собачка убежит на полчаса погулять, или хозяйка забудет где-нибудь свои сережки – и уже бегут к Викентию: «Кража, кража!»
– Хорошо, хорошо, – засмеялся старый адвокат, – не буду о профессии вообще упоминать. Напишу: «…мой давний друг»!
Теперь же, глядя на утренние улицы, заполненные народом, на прикрепленные к воротам многих домов таблички: «Мест нет», Викентий Павлович еще раз мысленно поблагодарил адвоката Семенова за хлопоты. Люся, похоже, вспомнила о том же, потому что повернулась к мужу и спросила с веселой улыбкой:
– Как себя чувствуете, господин фармацевт? Никто не станет просить раскрывать кражи, но зато потянутся к тебе с разными болячками!
– А я, моя дорогая, буду выдавать себя за владельца крупной аптеки, что в какой-то мере, соответствует истине. А для этого совсем не обязательно быть настоящим фармацевтом – достаточно примитивного, дилетантского уровня. Буду многозначительно изрекать по-латыни: «Mens sana in corpore sano – Здоровый разум в здоровом теле!»
– О, это ты умеешь прекрасно! Латынью всем головы заморочишь!
Они вместе засмеялись, к ним присоединился звонкий смех малышки, которая не поняла ни слова, а просто радовалась всему на свете. Еще дома, собираясь сюда, в Баден-Баден, Викентий Павлович решил, что будет выдавать себя за владельца аптеки. Это было ему не трудно: во-первых, потому, что по роду своей профессии он умел прекрасно перевоплощаться. А во-вторых, потому, что именно владельцем аптеки был его отец. Павел Сергеевич Петрусенко, потомственный дворянин, с юных лет увлекался фармацевтикой. Имения у него не было, но приличное состояние в ценных бумагах и банкнотах не только лежало в надежных банках, но и вкладывалось в прибыльные дела. Павел Сергеевич учился фармацевтике на медицинском факультете, а когда уже был женат, приобрел в центре родного Харькова особняк и оборудовал его под аптеку. На первом этаже располагались три торговых зала – стены обшиты полированным деревом, большие зеркала, стеклянные витрины и очень элегантные стеклянные этажерки-вертушки. На втором этаже работали лаборатории, где специалисты изготавливали лекарства. Аптека магистра Петрусенко пользовалась популярностью не только в городе: почтовые заказы отправлялись во все концы страны… Но отец и мать Викентия Павловича рано ушли из жизни, сам же он, как и отец, с ранних лет был увлечен… но совсем иным. Знаменитые сыщики, раскрывающие страшные преступления… И хотя в этом его увлечении было место и для научных открытий, в том числе химических и медицинских, все же заниматься серьезно аптечным делом Викентий не стал. С согласия младшей сестры Кати он передал аптеку городскому муниципалитету, оставив себе и сестре часть акций. Они до сих пор приносили неплохой стабильный доход…
Коляска, неторопливо двигавшаяся по городу, как-то незаметно проехала его, и вдруг оказалось, что дорога с высокого пригорка убегает вниз, на зеленый луг. Но, опережая вопросы пассажиров, возница свистнул в воздухе бичом, и лошадь послушно свернула влево. Вдоль невысокой, увитой плющом и хмелем изгороди они проехали еще немного, и тут посыпанная гравием дорога окончилась прямо напротив ворот.
– Приехали, – сказал извозчик. – Вот это и есть вилла «Целебные воды».
Об этом же гласила и надпись ажурными буквами, исполненная над воротами в виде арки.
– А здесь очень хорошо, – сказала Люся, спрыгивая на землю и ссаживая дочку. – Если это все – владения господина Лютца, то это и правда настоящий пансионат.
Викентий Павлович понял, о чем говорит жена: изгородь уходила направо и налево, охватывая, по всей видимости, большую территорию. За обширным двором с дорожками из желтого гравия стоял одноэтажный дом – длинный, несколько причудливой формы, из светло-желтого кирпича под розовой черепичной крышей. От крыльца к ним уже спешили женщина и молодой человек – судя по всему, хозяйка и ее сын.
– Фрау Лютц? – спросил Викентий Павлович по-немецки. – Наш друг, герр Семенов, писал вам рекомендательное письмо обо мне и моей семье… Господин и госпожа Петрусенко с дочерью…
