К нему подходил, улыбаясь, молодой человек со смутно знакомым лицом.
– Вот так встреча, Замятин! Ты чудесно выглядишь. Совсем здоров? Я, как видишь, тоже. Неплохо лечат наши психические доктора!
Витенька наконец вспомнил его. Ну конечно, они вместе лежали в частной больнице профессора Добровольского под Москвой. Этот… тоже страдал психическими расстройствами. Это было где-то год назад, они там не то чтобы подружились, но хорошо общались. Умный, приятный парень! Тоже, видимо, совсем здоров, да он и тогда, из подмосковной больницы, тоже раньше вышел. Замятин вспомнил: верно, они ведь тезки! Только этого человека все вокруг, да и он сам себя называли на французский манер – «Виктоˆр»… Замятин обрадовался:
– Виктоˆр! Неисповедимы пути Господни! Где бы еще встретиться двум неврастеникам, как не в варшавском казино! Ты-то что здесь делаешь? Я имею в виду не казино, а Варшаву? Денежки проматываешь?
– Да нет, – засмеялся Виктоˆр. – Скорее зарабатываю. Верно, у меня здесь намечается одна выгодная концессия, я ведь не так богат, как ты, приходится крутиться, работать… А ты вот точно гуляешь!
Витенька поморщился, потом весело махнул рукой:
– Если бы! Я снова лечусь – в клинике Круля. Слыхал о такой, здесь, под городом?
– Слышал, конечно. А разве оттуда пациентов отпускают гулять одних? Это что, новые методы?
– А вот и нет! – Замятин рассмеялся. – Я сегодня просто сбежал! Пусть профессор тоже немного понервничает!
– Ты, Замятин, всегда был шутником, я помню! А еще, помнится, ты хорошо рисовал. В заведении у доктора Добровольского даже устраивали твой вернисаж. И ведь хорошие акварели были!
– Спасибо на добром слове! – Замятин был растроган. Надо же, этот человек запомнил выставку его работ, которую директор подмосковной больницы устроил однажды.
– Не бросил рисовать? – поинтересовался Виктоˆр.
– Нет, что ты! Я сейчас, знаешь, увлекся гравюрой!
– Надо же! Вот это новость! – У Виктоˆра заблестели глаза, он, похоже, и в самом деле был любителем и знатоком изобразительного искусства. – Но гравюра ведь такая сложная работа…
– Нет-нет, – горячо возразил Витенька. – Не столько сложная, сколько тонкая и требующая терпения. Профессор Круль говорит, что занятие гравюрой очень успокаивает и способствует выздоровлению.
– И что, получается?
– Отлично получается! Профессор даже приводил своего друга, издателя, – он смотрел мои работы и сказал, что охотно издаст мой альбом.
– Поздравляю! – Виктоˆр смотрел на Замятина, склонив голову, потом, немного помолчав, вдруг спросил: – Так ты в клинику возвращаться не думаешь?
– Отчего же! К вечеру вернусь.
– А мне казалось, что ты человек авантюрный. Бежать так бежать!
– Да зачем же? – искренне удивился Витенька. – Там очень хорошо, и потом – надо же долечиться, родители оплатили полный курс. Да и денег у меня с собой немного.
– А документы есть? – быстро спросил Виктоˆр.
– Паспорт мне всегда выдают, когда отправляют в город, так положено. Вот он, здесь. – Замятин похлопал себя по груди, там, где во внутреннем кармане драпового пальто лежал паспорт.
Приятель махнул рукой, подзывая официанта.
– Мне принесите абсент, и моему другу тоже.
– Я бы лучше еще шампанского выпил, – возразил Замятин, но, увидев огорченное лицо Виктоˆра, махнул рукой. – Хорошо, давайте абсент!
Разговор их становился все оживленнее и веселее. И вдруг в какой-то момент Виктоˆр предложил:
– А что, друг Замятин, если ты сегодня не в клинику вернешься, а поедешь ко мне в гости? Так не хочется с тобой расставаться! Я чувствую, мы можем стать настоящими друзьями!
Витенька тоже это чувствовал. Ему было весело и бесшабашно, и не хотелось думать, чем такое веселье может кончиться: сначала дойдет до самого высокого накала, до пика возбуждения, потом его закрутит водоворот буйства и экзальтации, неудержимо потянет на какие-нибудь невообразимые поступки. А в конце – падение, как в пропасть, в черную меланхолию и невыносимые приступы головной боли… Да, да, он знал, что так обычно и бывает, с ним подобное повторялось неоднократно. Но теперь он опять малодушничал, не хотел думать о последствиях, загонял остатки трезвых мыслей подальше, в подсознание. И потом – почему обязательно все должно плохо кончиться? Он не даст волю своим дурным наклонностям, он практически здоров и умеет держать себя в руках. А с этим Виктоˆром так не хочется расставаться! Что дурного случится, если он вернется в клинику не сегодня вечером, а завтра? Или послезавтра?
Замятин позволил себя уговорить. Они еще немного посидели в казино, потом наняли экипаж и поехали на окраину города. Остановились около какого-то скромного дома, Виктоˆр отпустил экипаж. Не успел Витенька удивиться: неужели его изысканный и явно не бедный друг живет здесь? – как со двора дома выехала рессорная двуколка и стала перед ними. Виктоˆр кивнул кучеру, потом сделал жест приглашения:
– Прошу вас, мой друг Замятин, карета подана! Мы сейчас отправимся в мои владения!
Вскоре они выехали за город, покатили мимо придорожных распятий с печальным Христом, мимо крестьянских усадеб – то подходящих к самой дороге, то отступающих в глубь уже зеленеющих полей.
– Ты что, фермером стал? – удивился Замятин.
– Веришь! Почти что так! – Тот откинулся на сиденье, захохотал. – Вот приедем, сам увидишь!
Через полчаса они свернули с хорошо мощенной дороги на узкую грунтовку, потом еще на какую-то совсем заброшенную тропу. Двуколку стало подбрасывать на ухабах, к тому же уже сгустились сумерки. Замятин, который до этого задремал от однообразного покачивания, проснулся от сильного толчка, удивленно оглянулся:
– Ого! Где это мы? Далеко же ты забрался!
– Уже подъезжаем, – сказал Виктоˆр. – Смотри.
Впереди и в самом деле угадывались очертания строений, в окне одного из них светился огонек. Коляска стала, кучер пошел открывать ворота. Но два приятеля не стали ждать, пока экипаж въедет во двор, – соскочили на землю и вошли в боковую калитку. Замятин шел через двор за хозяином, с любопытством оглядываясь. Это явно была ферма – одинокая, далеко отстоящая от остального жилья, явно запущенная. Небольшой каменный дом, две деревянные хозяйственные постройки…
«Зачем ему такое убожество? – Витенька незаметно пожал плечами. – Да еще в глуши? Ведь явно здесь никакого хозяйства нет. Вот уж, право, чудак!» И Замятин, сдерживая улыбку, подумал, что ведь Виктоˆр тоже лечился у психиатра. Может, это проявление его ненормальности? А возможно, совсем наоборот: желание убежать от светской суеты, блаженствовать на природе, не напрягая нервы…
Комната, куда они вошли, еще больше удивила Замятина. Совсем простая обстановка – широкий крестьянский стол, простые стулья, комод, незамысловатый буфет с простой посудой, деревянный пол покрыт домотканым ковром… А ведь он помнил, что Виктоˆр – любитель комфорта!
