Он громко произнес, чтобы слышал полицейский:
— Мне очень жаль, если я расстроил тебя, дорогая. Конечно, мы с Марианной желаем нашему внуку лишь добра. Возможно, утром, когда ты будешь в состоянии рассуждать здраво…
Кэтрин неумолимо показала на дверь. Джеймс холодно кивнул в знак согласия. И вскоре она уже стояла в одиночестве, прислушиваясь к истеричным рыданиям своего сына.
Еще одна битва, еще одна битва…
Кэтрин вошла в гостиную и взяла Натана на руки. Он обхватил ее за шею своими худенькими руками, крепко-крепко.
— Свет, свет, свет! — всхлипывал он. — Включи свет!
— Ш-ш-ш…
Выходить в коридор было нельзя. Слишком темно и страшно. Ее сын должен заснуть спокойным, безмятежным сном в комнате, залитой ярким светом, который отгонит прочь всех демонов. Там, где он наконец сможет отдохнуть. И она тоже.
Полицейский вернулся. Наверняка Джеймс сказал ему, что нет нужды его выпроваживать, он и так уйдет, без шума. Он просто пытался помочь своей семье. Его невестка не в себе, вы же понимаете…
Кэтрин сделала глубокий вдох. Крепко прижимая к себе Натана, она взглянула на молодого человека и объявила:
— Я отнесу мальчика в его комнату и запру дверь. Он хочет спать, и я хочу спать. Что бы ни случилось, это может подождать до утра.
— Да, мэм, — сказал полицейский, и в его голосе прозвучал легкий сарказм.
Кэтрин отвернулась и быстро, чтобы не утратить присутствия духа, пошла наверх.
Запах уже ослабел — наверное, потому, что труп убрали. Кэтрин видела, как тело девушки выносили из дома. Ее сознание все еще не могло с этим смириться — образ Пруденс, которая, сидя на полу, читает Натану книжку, никак не вязался с тем, кого упаковывали в черный мешок. Мысль о смерти няни оставалась для нее чем-то абстрактным. Ей казалось, девушка куда-то ушла и просто решила не возвращаться.
Так было проще для Кэтрин. Не из-за того, что она так уж сильно привязалась к девушке, — если честно, она любила Пруденс не больше и не меньше, чем остальных. Но сам способ убийства — сломанная шея, тело, повешенное на балке в спальне, — внушал ей неописуемый ужас. В ее дом кто-то забрался. Какой-то человек охотится за ней и за теми, кто ее окружает. И если Кэтрин не отдаст Натана, как требует свекор, то станет следующей жертвой.
Она вспомнила спокойную угрозу Джеймса: он сделает ее жизнь кошмаром. Он обладает огромной властью, а она бессильна.
Кэтрин с горечью подумала: ему следовало бы кое-что ей рассказать.
Незадолго до того, как Кэтрин познакомилась с Джимми, она буквально дошла до предела. Ее мать умерла, жизнь лишилась смысла. День за днем она проводила, стоя за прилавком в магазине, продавая духи и стараясь не вздрагивать, когда мужчины рассматривали ее. Кэтрин разглядывала лица покупателей, пытаясь угадать, кто из них плохо обращается со своими детьми или бьет жен. Потом она возвращалась домой, в свою кишащую тараканами квартиру, и мечтала о небытии.
Однажды наступило утро, когда она не выдержала. Мысль о том, что придется провести еще один день в атмосфере постоянного страха, была невыносима.
Кэтрин залезла в ванну, взяла бритву, начала рассекать тонкую, как бумага, кожу. И тут зазвонил телефон. Даже не успев задуматься, она взяла трубку. По иронии судьбы это оказался рекламный агент. Он спросил ее, не хочет ли она приобрести страховку. Кэтрин расхохоталась, потом начала плакать, и когда она стояла, истерически всхлипывая в трубку, к огромному смущению человека на том конце провода, то заметила строку, мелькнувшую на экране телевизора.
«Тебе одиноко? Ты думаешь, выхода нет? Думаешь, никто тебе не поможет?»
На экране появился телефон «горячей линии». Инстинкт выживания, о существовании которого Кэтрин даже не подозревала, заставил ее нажать на рычаг, а потом набрать нужный номер.
Через полминуты она услышала нежный мужской голос. Низкий, успокаивающий, бодрый. Она свернулась клубочком на полу и целый час слушала его.
Вот так Кэтрин познакомилась с Джимми, хотя тогда и не знала этого. Но люди, работавшие на «горячей линии», вели записи. Они не имели права требовать от звонивших личной информации, зато могли задавать вопросы, вызывая собеседника на разговор. Он спрашивал, она отвечала — рассказывала о своей бессмысленной работе, о квартире, о матери.
Встреча произошла не на следующий день — это было бы слишком очевидно — и даже не через два дня.
Джимми пришел в магазин, где она работала. Он нашел ее, начал флиртовать, потом ухаживать. Она обнаружила, что этот обаятельный молодой человек с невероятно нежным голосом тронул ее. Он пригласил ее на свидание. К своему собственному удивлению, Кэтрин согласилась.
Лишь несколько месяцев спустя Джимми признался ей во всем. Ее звонок так растрогал его, что он счел себя обязанным разыскать Кэтрин лично. «Пожалуйста, только никому не рассказывай», — умолял он. О, она могла бы причинить ему столько неприятностей…
Но тогда это показалось ей таким романтичным. Мужчина, который перевернул небо и землю, чтобы найти ее. Конечно, это знак свыше. Разумеется, он ее любит. Жизнь наконец наладилась.
Гораздо позже, после женитьбы — наверное, в тот самый понедельник, когда она неодобрительно отозвалась о его пьянстве и Джимми ударил ее по лицу, — у Кэтрин появились вопросы. Какой человек станет использовать «горячую линию», чтобы познакомиться с девушкой? Не говорит ли это о том, что он ожидал найти в будущей супруге особые качества?
Как и его отец, Джимми любил власть и часто напоминал ей: она без него ничто. Твердил, что вытащил Кэтрин из канавы и с той же легкостью может отправить ее обратно.
Иногда, когда Джимми разглагольствовал, она представляла себе Ричарда Умбрио, стоявшего высоко над ней, окруженного солнечным ореолом и одной рукой приподнимавшего деревянную крышку, снова и снова прятавшую от нее дневной свет. «Постарайся в следующий раз встретить меня поласковее, — бодро говорил он. — Иначе я ведь могу и не вернуться. Я дал тебе так много, Кэт. И ты не знаешь, когда я решу лишить тебя всего».
Джимми не хотел спасать Кэтрин, он просто желал манипулировать ею как можно дольше.
«Что ж, — равнодушно подумала она, — я его проучила».
В комнате Натана Кэтрин зажгла верхний свет. На потолке загорелись две лампочки. Но этого тем не менее оказалось недостаточно. Для нее и для Натана света не хватало.
— Ковбой, — сонно пробормотал Натан, уткнувшийся ей в плечо.
Она послушно подошла к ночнику. Щелк.
Ничего.
Она нахмурилась, повернула выключатель еще раз. Бодрое лицо ковбоя должен был как по волшебству, озарить свет. Наверное, лампочка перегорела. Она направилась к другому ночнику — обыкновенному бра. Щелк.
Ничего.
Вероятно, перегорел предохранитель. Здесь крутились полицейские со своими фонарями и прочей техникой — возможно, они перегрузили систему. Кэтрин пошла к комоду, Натан в ее руках становился все тяжелее. Две лампы на столе. Одна на подставке в форме кактуса, другая на подставке в виде гарцующей лошадки. Она повернула оба выключателя — руки у нее слегка дрожали, дыхание участилось.
