— Кэнди Родригес, полиция штата Орегон.
Лора Карпентер не нахмурилась, но и не встретила гостью с распростертыми объятиями. Она не обратила внимания на протянутую руку, пожала плечами и спросила:
— Чего вы теперь хотите?
Лора стояла, скрестив руки на груди. Мешковатый фиолетовый свитер, жидкие каштановые волосы, запавшие карие глаза… голос, исполненный напускного равнодушия.
— Если честно, я думала, что Стэнли дома.
— Нет.
— Ушел по делам?
Лора кивком указала в сторону леса.
— Он там. Все еще ищет мальчика. Стэнли считает себя великим педагогом, — с усмешкой добавила она. — Трусы не побеждают. Победители не трусят. Стэнли не собирается сдаваться только потому, что кучка полицейских объявила, будто мальчика похитили. Кто угодно, только не Стэнли.
У нее дрожали руки. Кэнди решила сделать шаг ей навстречу и принялась рыться в карманах куртки.
— Вот черт, я, должно быть, оставила их в машине.
Лора взглянула на нее.
— Сигареты, — объяснила Кэнди. — Разве что у вас найдется…
Женщина наконец улыбнулась. Она не купилась — но была благодарна.
— Найдется. — Она вытащила красно-белую пачку, одну сигарету взяла сама, другую протянула Кэнди. В гриле лежала коробка спичек. Они закурили. Лора выпустила струю дыма, Кэнди едва сдержала кашель. Прошло сто лет с тех пор, как она курила в последний раз. Но это и впрямь было приятно.
— Он думает, что я бросила, — проболталась Лора, движением руки отгоняя сигаретный дым. — Мы пытались зачать ребенка. Во время беременности нельзя курить. Не кури, не пей, не ешь рыбу. Если подумать обо всех этих правилах, они кажутся такими глупыми. У меня есть фотография моей матери на седьмом месяце беременности, с банкой пива в одной руке и сигаретой в другой. Иногда я смотрю в зеркало и думаю: вот ходячая реклама для клиники искусственного оплодотворения.
— Я так понимаю, что оно не помогло, — отозвалась Кэнди.
— Пять лет мы пытались это сделать, — сказала Лора. — Вот и люби после этого профсоюзы. Они дают такую огромную страховку, что надо быть ненормальным, чтобы не спустить ее на какую-нибудь ерунду.
— Пять лет? Жестоко.
Лора ничего не сказала, лишь поджала губы. Кэнди вспомнила ее слова насчет мужа — трусы не выигрывают, победители не трусят. Вероятно, на футбольном поле это работает, но когда речь заходит о спальне…
Можно было понять, почему Лора Карпентер выглядит такой усталой. Как будто из нее выкачали всю жизнь, и теперь от этой женщины осталась лишь оболочка, которая ждет не дождется, когда же наступит конец.
— И тогда вы решили усыновить ребенка?
Лора внимательно взглянула на Кэнди:
— Лучше спросите об этом у Стэнли.
— Это была его идея?
— Мужчина всегда хочет сына. Вот что он мне сказал.
— А чего хочет женщина?
Лора засмеялась, и этот смех резанул слух Кэнди.
— Я могу забеременеть. Это не проблема. Я не могу выносить ребенка. В первый раз ты винишь природу. Во второй раз — себя. В третий раз — Бога. Когда это случается в четвертый, пятый, шестой раз — наверное, умная женщина должна перестать винить кого бы то ни было и просто принять все как есть.
— Простите.
— Вы когда-нибудь думали о том, чтобы завести ребенка? Наверное, это помешает вашей карьере. Впрочем, вы молодая, у вас еще уйма времени.
— Не знаю, — честно ответила Кэнди. — Я была старшей из семи детей. Иногда мне кажется, что я уже провела достаточно времени, меняя подгузники. А иногда… я не уверена.
— Вы замужем?
— Я еще не встретила достойного меня человека.
Лора улыбнулась:
— Может, зайдете в дом, мисс Родригес? Там и спросите все, что хотите знать.
Она собрала окурки и спрятала их в пакетик, лежавший в заднем кармане джинсов. Пачка сигарет отправилась в тайник за водосточной трубой. Спички Лора положила обратно в гриль.
Ей пришлось потратить некоторое время на то, чтобы уничтожить улики. Войдя в дом, она принялась брызгать освежителем воздуха, а потом извинилась.
— В этой одежде я обычно курю, — сказала она в качестве объяснения и ушла в спальню.
Оставшись одна, Кэнди с удивлением стала осматривать маленькое помещение. Крошечная кухня с грязными шкафами. Столовая с круглым столом и четырьмя массивными деревянными стульями. Гигантский телевизор — наверное, самый дорогой предмет в доме, — водруженный на шаткую подставку для микроволновки. В каждом углу стояли колонки. Кэнди задумалась: зачем в столь маленькой комнате нужен эффект объемного звучания? Очевидно, мужчины любят такие игрушки.
Стены были обиты панелями из темного дерева и увешаны фотографиями школьной футбольной команды. На двух самодельных полках красовались итоги десятилетних достижений — разнообразные металлические кубки всех оттенков красного, зеленого и желтого.
Кэнди заглянула в одну из комнат, оказавшуюся ванной. Открыла следующую дверь и обнаружила крохотный кабинет. Третья попытка оказалась удачной: она увидела всего-навсего голый матрас, покрытый белой простыней. Значит, это была комната Дуги.
Никаких фотографий на стенах — только три впечатляющие дырки. Никаких вещей в шкафу — только пустое ведро. Никаких игрушек. Комната напоминала тюремную камеру.
— Насмотрелись? — спросила из-за спины Лора. Она переоделась в другие джинсы и свитер — такой же бесформенный, но на этот раз темно-зеленый — и привела в порядок волосы: смочила их, а потом соорудила нечто вроде пучка, чтобы скрыть запах табака. Она и вправду неплохо справилась со своей задачей, если не считать табачных пятен на пальцах и желтых зубов.
— А где его вещи?
— У Дуги ничего не было. Это часть воспитательной программы. Ребенок начинает с нуля и постепенно получает одно за другим.
— У него даже одежды нет?
— Одежда у него есть. Она в нашей комнате. Каждый день я даю ему что-нибудь одно, по своему выбору. Если он хочет собственную одежду, он должен ее заслужить.
Кэнди подняла брови. Лора пожала плечами:
— А что еще можно сделать с таким мальчиком, как Дуги?
— Вы любите Дуги, миссис Карпентер?
— Не очень.
— Вы когда-нибудь били его?
Взгляд Лоры оставался спокойным.
— Моя мать лупила меня чуть ли не каждый день. Я не хочу ни на ком отыгрываться.
— А Стэнли?
— Я никогда не видела, чтобы он поднял руку на мальчика.
— А на вас?
— У Стэнли есть свои недостатки. Но рукоприкладство в их число не входит.
