— Хорошо. Но кто мог это сделать? У кого были причины похищать Лорейн Коннер?
— Вы имеете в виду — у кого, кроме ее мужа? — сухо уточнил Куинси.
— В самую точку.
— Рэйни расследовала множество дел, сначала как помощник шерифа, затем в качестве частного детектива и, наконец, как мой партнер. А стало быть, она общалась с большим количеством людей в этих краях.
— Вы можете составить список имен?
— Постараюсь. Я свяжусь с Люком Хэйесом, бывшим шерифом Бейкерсвилла…
— Предшественником Аткинс? — Тон Кинкейда подразумевал следующий вопрос.
— Люк решил уйти со службы по личным причинам, — ответил Куинси. — Я пока еще не сталкивался с Шелли Аткинс, но слышал о ней много хорошего.
— Отлично. Тогда, быть может, мистер Хэйес захочет побеседовать с нами о старых добрых временах. А как насчет нынешнего положения дел? Сейчас вы работаете над чем-нибудь важным?
Куинси покачал головой:
— К нам обратились за помощью, когда расследовалось двойное убийство в Астории, но мы, в общем, остались за кадром. Если бы подозреваемый занервничал, он, возможно, избрал бы своей жертвой того, кто официально ведет расследование, а не нас.
— Подождите… вы имеете в виду то самое двойное убийство?
— Других у нас не было.
— В начале августа, правильно? — И тут сержант Кинкейд доказал, что он и в самом деле неглуп. — Десятое сентября, управление автомобилем в нетрезвом виде, — пробормотал он.
— Десятое сентября, — подтвердил Куинси.
Кинкейд быстро взглянул в сторону леса, в густой сумрак за пределами досягаемости прожекторов. Куинси понял, о чем думает сержант, но по-прежнему не хотел это признавать. Он не верил, что Рэйни снова могла напиться. Вероятно, муж и в самом деле все всегда узнает последним.
— А я и не думал, что в деле об убийстве в Астории имелись подозреваемые, — заметил Кинкейд.
— По результатам исследования мы выявили одного. Но, судя по последним данным, нет никаких оснований, чтобы объявлять это «делом». Детективы, конечно, продолжают работать. Но я настроен далеко не оптимистически.
— Черт, — пробормотал Кинкейд.
— Согласен.
— А как насчет фотографий в багажнике? — намекнул сержант. — По-моему, это серьезно. Беднягу Митчелла чуть наизнанку не вывернуло.
— Тысяча девятьсот восемьдесят пятый год. По большей части сейчас мы занимаемся в основном тем, что пытаемся пролить свет на старые преступления. Иногда у нас это получается, иногда нет.
— Старые преступления ведут к новым, — негромко сказал Кинкейд. — У всех этих убийц имеются серьезные причины, чтобы не попадаться.
— Это так, но откуда им знать о нашей работе? Мы с Рэйни — консультанты. В основном работаем под прикрытием.
Куинси открыл мобильник и снова попытался дозвониться до Рэйни. И опять безуспешно. Звонок проходил, так что можно было сделать вывод, что телефон включен. Вероятно, Рэйни находилась вне зоны доступа — или просто не слышала мобильника.
Или была не в состоянии до него дотянуться.
Куинси отогнал эту мысль. Рэйни никогда ему не верила, но убийство в Астории всерьез его обеспокоило.
— Итак, к чему мы пришли? — спросил Кинкейд. — По вашему собственному признанию, вам не известно, кто бы мог похитить вашу жену.
— Да. Хотя подождите… — Куинси нахмурился. — Во-первых, нельзя сбрасывать со счетов то, что преступление могло быть совершено незнакомцем. И потом, здесь масса других вариантов. Недавно Рэйни начала работать на общественных началах…
— На общественных началах?
— Она хотела стать адвокатом для приемных детей. Представлять их интересы в суде. Существует организация, в которую может вступить любой…
Кинкейд отмахнулся, прерывая его объяснения:
— Да, да, я об этом слышал. Значит, она собиралась помогать детям. В этом есть определенный смысл.
— Она уже начала свое первое расследование. Мальчик по имени Дуглас Джонс — обычно его зовут Дуги — заявил, что приемный отец избивает его. Если верить приемным родителям, Дуги все выдумал, потому что наконец встретил достойного противника — а стиль общения в этой семье и впрямь довольно жесткий. Должен добавить, что у Дуги длинный послужной список: воровство, жестокое обращение с животными, поджог.
— Сколько ему лет?
— Семь.
— Семь? — Кинкейд поднял бровь. — Вы хотите, чтобы я заподозрил в похищении семилетнего ребенка?
— Нет-нет, — запротестовал Куинси, а потом сдержанно добавил: — Хотя, наверное, пройдет немного времени и вы об этом вспомните. Рэйни отправили работать с Дуги. Она должна была раз и навсегда выяснить, говорит ли он правду или лжет, и соответственно представлять его интересы в суде или попытаться добиться улучшения отношений между ним и его приемными родителями. Отца зовут Стэнли Карпентер, ему тридцать шесть лет, работает на сыроваренном заводе. Известен тем, что может в одиночку поднять форму с сыром.
— Какой здоровяк!
— Да уж. Что интересно, на этом он и строит свою защиту. Если такой верзила, как он, ударит маленького мальчика — Дуги… то уже не придется гадать, было ли избиение. Патологоанатом в морге так и запишет.
Кинкейд рассмеялся:
— Самый безумный аргумент из всех, что мне доводилось слышать…
— В нем есть свой смысл.
— Да, есть. — Кинкейд снова повернулся к машине и задумался. Куинси достал телефон и нажал кнопку вызова. Рэйни по-прежнему не отвечала, из лесу не доносилось ни голоса, ни звонка. Это вселило в него слабую надежду.
— Она думает, все так и было? — спросил Кинкейд. — Стэнли бил ребенка?
— У нее имелись определенные сомнения. Но эти сомнения могли привести к официальному возбуждению дела, а для Стэнли…
— …в этом мало хорошего.
— Да.
— Значит, такой громила, — закончил Кинкейд, — вполне мог похитить женщину, пусть даже она и владела навыками самообороны. Если, конечно, у нее не было оружия.
— Если у нее не было пистолета.
— Ладно, — сказал Кинкейд. — Хватит. Здесь от нас никакого проку, пока не подсохнет. Нужно ехать.
— Можно мне с вами?
— Если будете держаться в поле зрения и пообещаете ничего не трогать.
— Я буду паинькой, — заверил Куинси. — Куда мы едем?
— Искать пистолет, разумеется. И если вы позволите, начнем с вашего дома.
Глава 6
Вторник, 07.32
Когда Куинси и Кинкейд сели в машину, солнечные лучи уже начали пробиваться сквозь облака — настолько густые, что утро почти ничем не отличалось от ночи. Весь ноябрь был таким — один бесконечный пасмурный день, изморось, то и дело перемежающаяся с проливным дождем.
