Не потому ли и обратился за помощью к Рейни? Потому что понял — остался совсем один? Или потому, что хотел напомнить самому себе, как надо драться? Рейни никогда не поддавалась, даже когда ее загоняли в угол.
«Сосредоточься, Куинси. Почему телефонные звонки?»
— Это уже серьезно, — заявил Эверетт. — Нужно незамедлительно проверить все информационные бюллетени и веб-сайты, чтобы установить источник объявлений. Далее, следует определить, сколько заключенных уже располагают данной информацией. Должны же мы выйти на какой-то след.
Куинси закрыл глаза.
— Бюллетеней столько, что и не сосчитаешь. Многотиражные и малотиражные. Насколько мы можем судить, объявления отправлены во все. Столько работы… Почему же… — Он вскинул голову и открыл глаза. Есть! Черт возьми, ему следовало догадаться еще прошлой ночью. — Прикрытие!
— Что? О чем это вы, агент Куинси?
— Прикрытие, — повторил за него Монтгомери и согласно хмыкнул, после чего посмотрел на Куинси уже с некоторым уважением. — Да, может быть. Предположим, сейчас у этого парня есть твой домашний адрес — такой вариант весьма вероятен. Завтра он является к тебе, чтобы восстановить справедливость, и мы определяем его методом исключения. Но информация распространена среди десятков заключенных, каждый из которых передает ее десятку других… и так далее. Теперь нам придется расширить зону поисков, распространив их не только на заключенных, но и на тех, кто на свободе. Получается настоящая криминальная паутина. Нам придется искать этих мерзавцев даже после твоих похорон.
— Что ж, спасибо, — ровным к бесстрастным голосом ответил Куинси.
— Все верно, — согласилась Родман, у которой в отличие от Монтгомери хватило любезности посмотреть на него с некоторым сочувствием. — Если бы что-то случилось с вами вчера, мы, действуя по стандартной процедуре, начали бы с проверки родственников и знакомых, а уж потом переключились бы на тех, кто фигурировал в ваших прошлых делах. Дело нелегкое, но не безнадежное. Теперь ситуация совсем другая. Информация о вас имеется у сотен заключенных. Вас может избрать мишенью какой-нибудь ненавидящий федеральных агентов неонацист, или жаждущий прославиться гангстер, или скучающий психопат. Если с вами что-то случится… Да, зона поиска огромна. Сколько бы агентов ни приняло участие в операции, им никогда не проверить весь список подозреваемых. Надо честно признать — замечательная стратегия.
— Это не шутки, — снова напомнил Эверетт. Куинси вдруг почувствовал себя потенциальной жертвой неизвестного охотника.
Гленда принялась листать подготовленные Куинси материалы.
— Есть и хорошие новости, — сказала она. — Некоторые из этих бюллетеней считаются якобы более заслуживающими доверия, чем другие. Они помещают объявления только в том случае, если оплата за них поступает почтовым переводом и с указанием всех требуемых в таких случаях данных. Может, нам повезет заполучить самое первое письмо и конверт. Тогда мы определим по почтовому штемпелю, из какого города оно пришло, проверим конверт на ДНК и отпечатки пальцев, проведем полный химический анализ. С другой стороны… — Гленда замолчала и, как бы извиняясь, посмотрела на Куинси. — Нам могут потребоваться недели, чтобы просто отследить каждую публикацию, содержащую объявление. И даже тогда…
Родман не закончила, но в этом не было необходимости. Все и так всё знали. Далеко не все тюремные информационные бюллетени заботятся о своей репутации. В шестидесятые информацию передавали в тюрьмы в пачках сигарет. Когда на первое место вышла проблема наркотиков, тюремное начальство по всей стране решило покончить со всей контрабандой вообще, полностью запретив передачи, включая и те, что содержали табачные изделия. Заключенным разрешалось получать только письма и деньги, на которые они могли приобретать сигареты в тюремных ларьках. Трудно сказать, удалось ли с помощью этих мер решить проблему с наркотиками, но поток нелегальной информации был действительно перекрыт. Однако неутомимые заключенные быстро отыскали другую лазейку. Они получали письма с сигаретной бумагой, на которой писали то, что хотели, а потом передавали друг другу свернутые из этой бумаги самокрутки прямо на тюремном дворе. Со временем тюремное начальство догадалось, что к чему, и начало просматривать и поступающую в письмах сигаретную бумагу. К передаче каких-либо записок вообще стали относиться как к нарушению правил внутреннего распорядка.
Это, в свою очередь, привело к появлению подпольной информационной сети и прочим чудесам конституционно гарантируемой свободы слова. Тюрьмы обзавелись компьютерами, программным обеспечением, и по всей стране начали возникать тюремные информационные бюллетени. Некоторые распространялись на ограниченной территории, но были и такие, которые достигли масштабов общенациональных изданий. Затем родились шифрованные объявления. Хочешь распространить какую-то информацию? Замаскируй ее под невинное объявление о поиске друга по переписке, заплати пять, десять, сто баксов и доведи свое послание до широких масс. Финансовые трудности? Некоторые веб-сайты обслуживают заключенных бесплатно. Пусть ты убил восемь человек — это не значит, что общество не должно услышать твой голос. Или что ты не можешь состоять в переписке с милой блондинкой по имени Кэнди.
— Многие из этих бюллетеней, возможно, и не требуют серьезной платы, — закончил мысль Гленды Куинси. — А большинство, вероятно, уничтожают поступившие письма, исполняя собственные инструкции.
— «Тюремные новости» — бюллетень почти респектабельный, — сказала Гленда. — Можно взяться за них.
— Хорошо, — одобрительно кивнул Эверетт.
— Я могу позвонить в телефонную компанию, — добровольно вызвался Джексон. — Проверю, не было ли у них попыток несанкционированного проникновения в информационную базу данных. Думаю, возражать они не будут.
Эверетг снова кивнул. Настроение у него явно улучшилось.
— Сомневаюсь, что вам удастся обнаружить оригинальный конверт и письмо, — негромко проговорил Куинси, устало потирая виски. — И даже если нам повезет, мы не найдем никаких улик. Не будет ни содержащего ДНК материала, ни отпечатков пальцев. Человек, который придумал столь изощренную стратегию, вряд ли упустит мелочи вроде отпечатков пальцев на конверте или слюны на клапане. Тот, кого мы ищем, изобретателен и умен.
— Вы считаете, здесь что-то личное, — сказала Родман. Куинси пожал плечами:
— Другое трудно себе представить.
— Мы предлагаем кое-что иное, — подал голос Монтгомери. — Установить наблюдение за могилой.
— Нет! — Куинси вскочил со стула.
— Такова стандартная процедура… — начал Монтгомери.
— К черту процедуру! — холодно бросил Куинси, уже во второй раз за последние дни пуская в ход крепкое выражение. — Это моя дочь. И я не позволю вам использовать ее.
Монтгомери неуклюже поднялся со стула. Маленькие черные глаза почти спрятались в складках кожи, напоминая птичьи. Куинси вдруг пришло в голову, что именно таким видят его родственники жертв; он предстает перед ними не человеком, а хищной птицей, упавшей с неба вслед за убитой жертвой.
