— Нет никаких доказательств того, что он действительно мой отец, — бросила Рейни. — Пусть даже тридцать лет назад он и спал с моей матерью. А кто с ней не спал?
— Но ты сдашь кровь на анализ?
— Не знаю.
— Рейни…
— Я не знаю! — Рейни всплеснула руками. — Хочешь знать правду? Мне это не нравится. Просто не нравится.
— Потому что он бывший заключенный.
— И поэтому тоже. Да и кем же еще ему быть. Моя мамаша не спала с вдохновенными астрофизиками. Нет, я нисколько не удивлена тем, что мой потенциальный родич столько лет провел за решеткой. Меня удивляет то, что его вообще выпустили.
Кимберли нахмурилась.
— Тогда… ты против денег? Тебе не нравится то, что ты становишься наследницей десяти миллионов? Это, конечно, круто.
— Кимберли, задумайся на мгновение, представь себе, о чем идет речь. Что делают все дети, у которых нет родителей? Они мечтают о своих пропавших родителях, верно? Сочиняют невероятные истории. «Мои папочка и мамочка были членами одной восточноевропейской королевской семьи, вынужденными скрываться от коммунистов. Когда-нибудь они вернутся за мной, и тогда…» Или: «Мой отец был лауреатом Нобелевской премии, открывшим секрет вечного мира и убитым правительственными агентами». Дети сочиняют сказки, карикатуры на настоящую жизнь. Никто не хочет, чтобы его отцом был злобный головорез или просто пьяный подонок, не желающий брать на себя бремя ответственности за собственного ребенка. Каждый представляет отсутствующего папашу красивым, смелым и богатым.
Кимберли не понадобилось много времени, чтобы понять, что имеет в виду Рейни.
— Так ты думаешь, что это все фальшивка. Что все слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Рейни наконец остановилась и в упор посмотрела на Кимберли.
— Что делает Тристан Шендлинг? Определяет, в ком больше всего на свете нуждается жертва, и затем становится этой личностью. Я жила без семьи пятнадцать лет. Как ты правильно сказала, без дядей и тетей, без братьев и сестер, в такой жизни есть особое одиночество, которое способны понять не многие.
— Рейни, ты же ничего не знаешь наверняка. Может, это и не уловка.
— Ты допускаешь такое совпадение?
— То, что тебе не нравятся совпадения, еще не означает, что они не случаются.
— Порадуй меня еще чем-нибудь столь же глубокомысленным.
Рейни хлопнулась на диван и ударила кулаком по подушке. Сильно.
— Тебе страшно, — тихо сказала Кимберли. — Ты напугана.
— Вот только психоаналитика мне и не хватало.
— У меня и в мыслях такого нет. Просто… Ты действительно напугана.
— Я была совершенно уверена, что он предстанет в обличье человека, имеющего отношение к правоохранительным структурам, или по крайней мере под маской частного сыщика. Даже зная методы его работы, я не предполагала такого хода. Да, ловок, ничего не скажешь. Я сижу здесь, и один голос шепчет: «Не поддавайся на уловку, ты слишком умна для этого». А другой голос… Боже, другое мое «я» уже выбирает поздравительную открытку к Дню отца.
Кимберли села на диван рядом с Рейни. Ее длинные светлые волосы были убраны назад и перехвачены резинкой. За время перелета она выспалась и выглядела теперь намного лучше, чем в Нью-Йорке. Отдохнувшей. Более собранной. Рейни заметила, что чем опаснее становилась ситуация, тем сильнее делалась Кимберли. Молодая, но готовая принять вызов. Неопытная, но определенно настроенная очень решительно.
— Давай подумаем вместе, — предложила Кимберли. — Каким будет следующий шаг?
— Анализ крови. Миц дал адрес лаборатории. Они возьмут у меня образец крови и проведут тест на соответствие моей ДНК с ДНК Рональда Доусона.
— Так и должно быть.
Рейни невесело улыбнулась:
— Знаешь, сколько времени занимает такой тест? По меньшей мере четыре недели, но, более вероятно, несколько месяцев. Все может закончиться намного раньше.
— Мы тоже можем провести проверку, — твердо возразила Кимберли. — Ты сказала, что отец Доусона продал ферму в Бивертоне. Информация о сделках с недвижимостью не является закрытой. Кроме того, можно навести справки о самом Рональде Доусоне, узнать, за что он был арестован.
— Уже сделано. Люк проверил данные по Доусону. Все совпадает. Сейчас он работает с документами по недвижимости.
— Ну вот!
Кимберли даже захлопала в ладоши. Рейни покачала головой. Она хотела бы, но не могла разделить ее энтузиазм. Все внутри словно окоченело. Возможно, то было ощущение тревоги, от которого она не могла избавиться. А может, ее просто ошеломило только что сделанное открытие: оказывается, не так уж и неуязвима неуязвимая Рейни. И что бы она ни говорила себе, как бы ни убеждала себя в противном, в ней зародилось и росло нечто новое и нежное. Не пустота. Не окоченелость. Надежда.
Тридцать два года. Последние пятнадцать лет никаких планов на День благодарения, Рождество и Пасху. По праздникам она всегда работала, потому что других занятий просто не было. Другие спешили домой, к семьям, добродушно поругивая тещ и свекровей, проклиная связанные с торжествами расходы, отпуская шуточки по поводу неудачных подарков. Иногда сама концепция семьи представлялась Рейни неким подобием эксклюзивного клуба. Другие были его членами, она оставалась посторонней. Рейни могли пригласить в этот клуб из жалости, но она никогда бы не стала своей за столом.
Господи, хоть бы Куинси проснулся. Ей хотелось… Ей так хотелось с ним поговорить. Прямо сейчас. Может быть, даже положить голову ему на плечо и услышать, как он скажет, что все будет в порядке. «Надо верить», — сказал Куинси. Ах, если бы все было так просто!
— Восемь месяцев назад, — заговорила Рейни, — в Бейкерсвилле появился один человек, пытавшийся найти мою мать. Люк сообщил мне об этом пару месяцев спустя, но так и не назвал его имени — тогда это казалось не важным. Сегодня Люк просмотрел записи — того человека звали Рональд Доусон. Вскоре после появления Ронни помощник окружного прокурора снял с меня обвинение в уголовном преступлении. Я тогда подумала, что это дело рук Куинси, и даже разозлилась на него. Сегодня после встречи с Мицем я позвонила помощнику прокурора. Куинси с ним не разговаривал. Снять с меня обвинения попросил сам окружной прокурор. По слухам, он снова собирается участвовать в выборах, и, как намекнул помощник, недавно его предвыборный штаб получил крупное пожертвование от одного местного жителя, известного под именем Рональда Доусона.
— Ну, вот видишь, Рейни. Значит, никакого совпадения нет. Рональд Доусон начал разыскивать тебя чуть ли не год назад, и у тебя есть доказательство,
— Тристан Шендлинг затеял игру по меньшей мере двадцать месяцев назад. Его участие исключать нельзя.
— Но тогда он был занят Мэнди, а потом переключился на мою мать. Невозможно находиться одновременно в разных частях страны, на противоположных побережьях.
