— Ты ничего не сказал о змеях! — Кимберли Куинси нанесла сильный свинг правой; Мак едва увернулся от удара слева. — Ничего не сказал о том, что он оставляет живых змей у них во рту!
Последовал джеб в грудную клетку; получив его, Мак отступил на три шага. У этой маленькой девушки был неожиданно крепкий кулак.
— Лживый, хитрый, бездушный мерзавец! — Кимберли размахнулась, и Мак, опомнившись, едва успел блокировать удар, завести ей руку за спину и развернуть девушку спиной к себе. Она, разумеется, попыталась ударить его через плечо.
— Милочка, — сказал он ей на ухо, — мне нравится твоя горячность, но, может, лучше подождать, когда мы будем одни.
Мак ощущал гневную дрожь ее напряженного тела, но, видимо, его слова возымели действие. Кимберли как будто осознала, что вокруг люди, и поскольку курсанты обычно не дерутся в коридорах академии, все внимание обращено на нее. Взгляд Дженни был в высшей степени заинтересованным. Она сосредоточила его на лице Мака.
— Просто небольшая тренировка, — громко сообщил Мак. — Всегда рад помочь начинающему агенту.
Он осторожно выпустил руку Кимберли. Та не пустила в ход кулаки и не ударила его пяткой по ступне, и Мак понял,что добился кое-какого успеха.
— Ну что, милочка, может, выйдем наружу и там обсудим другие способы заманить в засаду возможного подозреваемого?
Мак быстро пошел к выходу. Чуть поколебавшись, Кимберли поспешила за ним. Она сдерживалась, пока не дошла до тoмнoгo, вымощенного плитняком внутреннего дворика и там снова напустилась на него.
— Почему не предупредил насчет зашитого рта?
Мак вскинул руки, показывая, что сдается.
— О чем не предупредил? Я до сих пор не пойму, что случилось!
— Он оставил у нее во рту гремучую змею. Живую!
— Ну и ты проявила мужество. Ударила ее так же сильно, как меня?
— Я метнула в нее нож!
— Ясное дело.
Кимберли нахмурилась.
— Но промахнулась. Особый агент Кэплан застрелил ее из пистолета.
Неудивительно, что она разозлилась. Такой случай отличиться, а она промахнулась, метнув нож в готовую к нападению змею. У этой девушки высокие требования к себе.
— Хочу свой «глок»! — бесилась она.
— Понимаю, милочка, понимаю.
Мак опустил руки и напряженно задумался.
— Живая змея, — промолвил он наконец. — Такого я не предвидел. Однажды он оставил в горле девушки яйцо аллигатора. А у последней, Мэри Лини, улитку. Но я никогда… Живая гремучая змея. Черт возьми, дай человеку три года, и он становится злокозненным.
Это пугало Мака. Страх пробирал южанина до костей.
Кимберли будто не слышала его. Она маниакально растирала ладонями руки, словно мерзла в почти сорокаградусную жару. И держалась зажато, сутулилась, напрягала спину, словно была стеклянной и боялась разбиться.
Шок, понял Маккормак. Задиристая Кимберли сильно испугалась и еще не оправилась. Запоздало придвинув один из железных стульев, он указал на него.
— Будет тебе. Сядь. Успокойся. Вскрытие закончено, милочка. Здесь с тобой ничего не случится.
— Скажи это убитой девушке, — грубо ответила Кимберли, но села на стул, и какое-то время оба молчали.
Кимберли пока не знала того, что днем Мак проводи собственное расследование. Первым делом он навел о ней справки. И надо сказать, узнал многое. Хорошо было то, что его нынешняя партнерша была не случайным человеком в силовых органах. Отец ее, как сообщалось, в свое время слыл блестящим аналитиком. Расследовал кучу дел, отправил за решетку множество опасных преступников.
Говорили, что дочь унаследовала его ум и способность предвидеть действия правонарушителей.
Было и плохое — дочь считали не совсем нормальной. Она недолюбливала начальство. Недолюбливала сокурсников. Видимо, недолюбливала всех, чем, возможно, и объяснялось, что всякий раз, когда Мак сталкивался с ней, она набрасывалась на него.
Разумеется, нельзя сбрасывать со счетов того, что случилось с ее семьей. Гибель родных от рук маньяка-убийцы производит неизгладимое впечатление. Возможно, Маку следовало радоваться, что Кимберли до сих пор не покалечила его.
Мак еще раз украдкой взглянул на нее из-под опущенных век. Глаза Кимберли были устремлены вдаль, плечи ссутулены. Она казалась очень усталой и изможденной, под глазами ее темнели большие круги, на щеке все еще краснели царапины.
Девушка явно не спала по ночам. Еще до того, как познакомилась с ним.
— Причина смерти — передозировка? — спросил наконец Мак.
Кимберли с трудом вышла из оцепенения.
— Я не знаю результатов токсикологической проверки. Но ей сперва сделали какой-то укол — с чрезмерной силой в верхнюю часть левого бедра. Потом, видимо, по прошествии от двенадцати до двадцати четырех часов, была произведена роковая инъекция в верхнюю часть левой руки.
— Инъекции внутримышечные? — спросил Мак.
— Да.
— И вся одежда цела? Сумочка тоже? Изнасилования не было?
— Все так.
— А следы нанесенных при обороне повреждений? Есть кровь, кожа, что-нибудь?
— Ничего.
— Плохо дело, — удрученно произнес Мак. Кимберли кивнула.
— Личность ее установили?
— Нет еще. Сняли отпечатки пальцев. Понадобится время, чтобы пропустить их через систему дактилоскопической ректификации.
— Нам нужно знать, кто эта девушка, — снова заговорил Мак — Необходимо составить список ее друзей и родных, выяснить, с кем она провела прошлый вечер. Где они были, какой марки и какого года выпуска их машина… Господи. — Мак провел рукой по волосам, мысли его лихорадочно заработали. — Уже прошло по меньшей мере двенадцать часов… Кто руководит расследованием?
— Особый агент Кэплан.
— Надо поговорить с ним.
— Желаю удачи, — фыркнула Кимберли.
— Он разрешил тебе присутствовать при вскрытии.
— Только потому, что я обещала поблевать.
— И выполнила обещание?
— Была близка к этому, — призналась она. — Но гремучая змея отбила позывы. Потом Кэплан размозжил ей голову пулей, и мы все стали обсуждать, как бы поосторожнее убрать остатки головы, поскольку они могут считаться уликой.
— Досталось тебе на первом присутствии при вскрытии, — сочувственно сказал Мак.
— Да, — вздохнула Кимберли, казалось, слегка удивленная этой мыслью. — Надеюсь, на других будет полегче.
— Думаю, что да.
Оба погрузились в молчание. Кимберли, видимо, вспоминала о змее, все еще жалея, что не убила ее. Мак обдумывал прошлые дела, по меньшей мере трехлетней давности, которые теперь принимали гипертрофированно угрожающие размеры.
