Неужели он мог такое выбрать? Да у него не было ни единого шанса.
— Да пошла ты знаешь куда! — сказал он тогда Мэри Элис.
— Размечтался, — фыркнула она и, отбросив назад волосы, развернулась на каблуках, оставив его стоять посреди коридора, как полного идиота.
В тот вечер он внимательно рассмотрел себя в зеркале: длинные засаленные волосы, темные круги под глазами, угри на щеках и на лбу. Его тело еще не могло освоиться с громадными руками и ногами. Даже одеваясь в церковь, он выглядел худющим мальчишкой, которого поставили на картонный ящик. В школе он был изгоем, у него не осталось друзей, и в период активного полового созревания, наступившего к пятнадцати годам, весь его сексуальный опыт сводился к использованию принадлежащего сестре лосьона для рук «Йергенс» и богатому юношескому воображению. Глядя на себя в зеркало, Джон проникся всем этим, а потом помчался под навес на заднем дворе и так нанюхался кокаина, что ему стало плохо.
С этого дня Джон возненавидел Мэри Элис. Все плохое в его жизни стало ее личной виной. Он распускал о ней сплетни. Отпускал всякие шуточки в ее адрес, причем так, чтобы она слышала и знала, насколько он ее презирает. Когда она выводила девочек из группы поддержки на паркет спортивного зала, он засыпал ее обидными выкриками. Иногда по ночам он лежал без сна и думал о ней, ненавидел ее, а потом рука его сама собой сползала с живота и залазила в трусы. Он вспоминал, как видел ее в школе сегодня, представлял, как она улыбается другим, когда идет по коридору, рисовал в воображении ее плотно облегающий свитер — и кончал.
— Джон? — У его матери было какое-то шестое чувство, и она почти всегда стучала в дверь, когда он мастурбировал. — Нам нужно поговорить.
Эмили хотела поговорить о его плохих оценках, о его последнем задержании в полиции, о том, что она нашла в карманах его джинсов. Она хотела поговорить с незнакомцем, похитившим ее сына, хотела попросить его, чтобы он отдал ее Джонни обратно. Она знала, что ее ребенок находится где-то тут, и не сдавалась. Даже на суде Джон чувствовал ее молчаливую поддержку, когда сидел за столом и слушал адвокатов, говоривших, что он подонок, когда стоял перед присяжными, которые не удосужились хотя бы заглянуть ему в глаза.
Единственным человеком в зале суда, который верил в Джона Шелли, была его мать. Она не отпускала этого славного мальчика, этого бравого скаута, строителя моделей самолетов, своего драгоценного ребенка. Ей хотелось защитить его, обнять, прижаться лицом к его затылку и вдохнуть странный запах — смесь аромата теста для печенья и мокрой глины, — которым он пропитывался, играя с друзьями у них на заднем дворе. Матери хотелось, чтобы он рассказал ей, как прошел его день, как закончилась игра в бейсбол, каких новых друзей он приобрел. Она хотела получить своего сына. Она страдала, переживала за него.
Но тот мальчик уже безвозвратно исчез.
«ДЕКАТУР СИТИ ОБЗЕРВЕР», 15 июля 1985 года
ШЕЛЛИ БУДУТ СУДИТЬ ЗА УБИЙСТВО ФИННИ КАК СОВЕРШЕННОЛЕТНЕГО
Окружной судья Билли Беннет постановила вчера, что пятнадцатилетнего Джонатана Уинстона Шелли из Декатура будут судить как совершеннолетнего по обвинению в убийстве Мэри Элис Финни, также из Декатура. Адвокаты подзащитного пытались привести смягчающие обстоятельства, но судья Беннет заявила, что, учитывая предыдущие аресты обвиняемого, а также другие отягощающие факторы, она не видит причин, по которым этого юношу нельзя судить как взрослого. Прокурор Лайл Андерс сообщил, что обвинение будет требовать для него смертного приговора.
Пол Финни, отец убитой девушки, сказал собравшимся перед зданием суда репортерам, что он доволен решением судьи. Шелли, обвиняемый в убийстве при отягощающих обстоятельствах, будет первым несовершеннолетним в округе Де-Кальб, которого будут судить как взрослого. Отдельным постановлением судья Беннет отклонила требование об изменении места рассмотрения дела, выдвинутое адвокатами Шелли.
Шестеро осужденных за убийство были казнены в штате Джорджия с тех пор, как Верховный суд Соединенных Штатов поддержал конституционность смертного приговора в деле «Грегг против штата Джорджия» 1976 года. Самым молодым из казненных осужденных в истории штата был шестнадцатилетний Эдди Марш, приговор которому за убийство фермера, выращивавшего орехи пекан в округе Догерти, был приведен в исполнение 9 февраля 1932 года. В марте этого же года двадцативосьмилетний Джон Янг, в восемнадцать лет убивший троих пожилых людей при совершении ограбления дома в округе Бибб, был казнен на электрическом стуле в Центре классификации и диагностики при тюрьме города Джексон, штат Джорджия.
Глава 9
2 октября 2005 года
Джон спал плохо, но к такому он уже привык. В тюрьме ночные кошмары всегда мучили его больше всего. В основном это были отчаянные вопли. Плач. И другие вещи, о которых ему не хотелось бы говорить. Джону было пятнадцать, когда его арестовали, а в шестнадцать его уже посадили в тюрьму. К тридцати пяти годам он провел в камере больше времени, чем в родительском доме.
Как бы шумно ни было в тюрьме, но к этому все равно привыкаешь. На воле же было, что называется, тяжко. Автомобильные сигналы, сирены пожарных машин, радио ревет со всех сторон. Солнце светит ярче, все запахи более насыщенные. Простые цветы могли вызвать слезы у него на глазах, а нормальную еду практически невозможно было есть. Слишком много оттенков и вкусовых ощущений, слишком широкий выбор, чтобы он мог чувствовать себя комфортно, придя в ресторан и заказав что-нибудь.
Когда Джона посадили, никто не бегал по улицам трусцой в обтягивающих шортах из спандекса и с наушниками. Тогда сотовые телефоны носили в больших футлярах, похожих на женские сумки, которые вешают на плечо, и позволить их себе могли только по-настоящему обеспеченные люди. Рэп как направление массовой культуры не существовал вообще, а слушать «Мотли Кру» и «Поизон» считалось круто. CD-плееры рассматривались как что-то из научно-фантастического сериала «Звездный путь», но даже в принципе знать, что такое этот самый «Звездный путь», уже предполагало, что ты какой-то придурок.
Он не знал, как обращаться с этим новым миром. Ничего здесь не имело для него смысла. Здесь не осталось знакомых ему вещей. В свой первый день после освобождения он забился во встроенный шкаф для одежды, закрыл дверь и прорыдал там, как ребенок.
— Шелли! — крикнул Арт. — Ты вообще собираешься работать или как?
Джон, растянув губы в улыбке, помахал начальнику рукой.
— Простите, босс.
Он подошел к зеленому «Шевроле Субурбан» и принялся вытирать воду с боковой панели. Это был еще один момент, который шокировал его. Машины стали просто громадными. В тюрьме у них был телевизор, который показывал два канала, и какой из них будет включен, решали заключенные со стажем. Антенна, выломанная задолго до того, как здесь появился Джон, постоянно норовила выколоть кому-нибудь глаз, да и качество приема было ужасным. Даже когда «снег» на экране иногда рассеивался и можно было разобрать картинку, не было ориентиров, по которым можно было бы оценить размер автомобилей. И оставалось только догадываться, настоящая это машина или сделанная специально для конкретного шоу. Может быть, этот сериал показывали вообще про альтернативный мир, где женщины носят юбки, едва прикрывающие то, что у них между ног, а мужики вообще ничего не носят под туго облегающими спортивными кожаными штанами и при этом изъясняются фразами типа «Мой отец никогда не понимал меня».
