— Сынок, ты должен превозмочь себя и рассказать нам, что произошло. Я уверен, что есть какие-то причины, по которым…
— Ему нечего вам сказать! — твердым голос заявила Эмили.
Джон только однажды слышал, чтобы она говорила так, — это было, когда десятилетняя Джойс попробовала пройти по перилам балкона верхнего этажа их дома.
Эмили по очереди посмотрела каждому из мужчин в глаза.
— Прошу вас уйти.
Пол Финни рванулся к Джону, но коп перехватил его.
— Сукин сын! — процедил Пол Финни сквозь зубы. — Ты поджаришься за это на электрическом стуле!
Мистер Финни когда-то был хорошим — по меркам штата — рестлером, и Андерсу с Уоллером пришлось немало потрудиться, чтобы удержать его. В конце концов им пришлось силой увести его из палаты. Через закрытые двери было слышно, как он кричит:
— Ты еще заплатишь за это, долбаный ублюдок!
Когда мама снова повернулась к Джону, ее нижняя губа предательски дрожала. Как это ни странно, но он подумал, что ее расстроили грязные ругательства мистера Финни.
— А где папа? — спросил он. Ричард в их семье всегда брал руководство на себя и улаживал любые неприятности. — Мама? — спросил Джон. — Где он?
Она болезненно сглотнула и, наклонившись, взяла его за руку.
— Послушай меня, — торопливо сказала она. — Они могут в любую минуту вернуться и увезти тебя в тюрьму. У нас совсем немного времени.
— Мама…
— Молчи, — сказала она, сжимая ему руку. — И слушай.
Он кивнул.
— Полиции ничего не говори. Даже не называй своего имени. Не рассказывай им, где был сегодня ночью, не говори, что ел на обед.
— Мама…
— Тише, Джонатан, — сказала она, прижимая палец к его губам. — В тюрьме тоже не говори ни с кем. Там никто не может быть твоим другом. Там каждый думает о себе, и тебе тоже следует делать это. Ничего не говори по телефону, потому что все разговоры записываются. Там везде стукачи.
Стукачи? Где мама услышала это слово? Откуда она может все это знать? Она ведь даже «Коджак»
[9]
не смотрела, потому что считала, что там слишком много жестокости.
— Я хочу, Джон, чтобы ты мне кое-что пообещал, — настойчиво продолжала она. — Обещай мне, что никому не скажешь ни слова, пока не появится тетя Лидия.
Тетя Лидия. Жена Барри. Она была адвокатом.
— Джон? — окликнула она его. — Обещаешь мне? Ни слова! Не говори даже о погоде. Ты понял меня? Это самое главное из того, что я тебе когда-либо говорила сделать, и ты должен послушаться меня. Ни с кем не говори. Ты слышишь меня?
Он тоже начал плакать, потому что она плакала.
— Да, мама.
Дверь открылась, и в палату вернулся Уоллер. Он взглянул на эту сцену — мать и сын, — и Джон увидел, что в нем что-то смягчилось. Когда он обратился к Эмили, голос его звучал почти по-доброму:
— Миссис Шелли, вам нужно отсюда выйти.
Ее рука сжала руку Джона. Она смотрела на него сверху вниз, и в глазах ее стояли слезы. Он почему-то ожидал, что сейчас мама скажет, что любит его, но вместо этого она одними губами беззвучно произнесла:
— Ни с кем.
Не говорить ни с кем.
Андерс подождал, пока Эмили выйдет, после чего полез в карман и вытащил ключи от наручников. Мягкость его испарилась так же внезапно, как и проявилась.
— Слушай меня, маленький ублюдок! — сказал он. — Сейчас ты встанешь, оденешься и заведешь руки за спину. Если я хотя бы на миллисекунду заподозрю неладное, я обрушусь на тебя, как тонна кирпичей. Ты меня понял, грязный убийца, вонючий кусок дерьма?
— Да, — сказал Джон, замирая от страха. — Да, сэр.
Глава 13
15 октября 2005 года
Государственная тюрьма штата «Коустел» была распложена возле реки Саванна в городе под названием Гарден-Сити, штат Джорджия.
[10]
Названия эти, столь привлекательно звучавшие на бумаге, вызывали в воображении причудливый приморский городок с открытки. Тот, кто выбирал место для исправительного учреждения штата, должно быть, решил хорошенько подшутить.
«Коустел» была тюрьмой строгой изоляции, которая открылась всего за несколько лет перед тем, как туда попал Джон; через десять лет его срока она была переоборудована под прием заключенных, совершивших насильственные преступления. В наши дни тюрьма состоит из семи зданий, где имеется двенадцать двухместных камер и двадцать четыре четырехместные. Здесь также есть сорок четыре камеры изоляции, тридцать дисциплинарных камер и пятнадцать камер со специальной защитой заключенных. В здании «L» размещается двести человек, в «N» — еще двести, а «О» и «Q» представляют собой открытые спальные корпуса с койками, как в любой обычной военной казарме. В общей сложности тюрьма эта стала домом для почти тысячи шестисот человек.
Джон не думал, что когда-нибудь по своей воле вернется в «Коустел», тем не менее он отпросился с работы и в шесть часов утра сел в автобус дальнего следования «Грейхаунд». На билет ушел весь остаток телевизорных денег, но это его не очень заботило. Он попытался заснуть, прислонившись головой к окну, но все, что ему удалось, это погрузиться в воспоминания о своей первой поездке сюда, в наручниках и кандалах. Он не мог снова вернуться в тюрьму. Он не мог умереть здесь.
Он взял с собой книгу «Тэсс из рода д’Эрбервиллей» и в течение всей почти пятичасовой поездки заставлял себя читать ее. Джону постоянно приходилось возвращаться по тексту, потому что мыслями он был далеко.
Как мама каждые две недели ездила сюда, независимо от погоды, в дождь и под солнцем? Неудивительно, что ко времени, когда Эмили добиралась на место, она была совсем вымучена. Неудивительно, что она выглядела такой раздавленной в тот первый раз, когда ей разрешили свидание с ним. Впрочем, она делала это двадцать лет и за все это время пропустила только три визита.
Когда «Грейхаунд» подкатил к тюрьме штата, Тэсс как раз сообщила Энджелу о своем благородном происхождении. Джон заложил страницу автобусным билетом и положил книгу в пластиковый пакет из-под продуктов, который привез с собой.
На досмотре посетителей Джон чуть не сгорел от стыда, когда его обыскивали и допрашивали. Но не потому, что был выше этого, а потому что наконец узнал, через что приходилось пройти его матери всякий раз, когда она приезжала на свидание. Пока они досматривали его пакет для продуктов, вскрывали блок сигарет и пролистывали книгу буквально по странице, он производил вычисления в уме. Она совершила эту поездку более пятисот раз. Как Эмили могла выдержать все это? Как он мог подвергнуть свою мать такому унижению? Неудивительно, что Джойс злилась на него. Джон в этот момент ненавидел себя так, как еще никогда в жизни.
