— Почта Алиши, — наконец поняла Энджи. — Ты только что это обнаружил?
Он кивнул.
— А почему команда Майкла не проверила ее раньше?
Уилл пожал плечами.
— Откуда я знаю!
— Реклама, реклама, счет, счет. — Он слышал, как шуршали конверты, которые Энджи отбрасывала один за другим. — А это что?
Уилл не ответил. Да она, собственно, и не у него спрашивала.
Он слышал, как Энджи вскрыла конверт и вынула из него письмо.
— Хороший крестик, — сказала она. — Помню, я иногда видела его на Алише.
Он смотрел на картину и жалел, что это не зеркало, которое показало бы ему, что у Энджи внутри. А может, она и так показывала. Два абстрактных изображения, оба не имеющие никакого смысла.
Уилл почувствовал, как рука Энджи скользнула к нему в карман и вытащила оттуда цифровой диктофон.
— О, новый! — Она стояла так близко, что он ощущал тепло ее тела.
Он услышал, что она возится с устройством, и обернулся.
— Оранжевая кнопка.
Она протянула диктофон, и Уилл увидел, что ее палец уже лежит на кнопке. Он аккуратно придавил своим большим пальцем ее указательный, и диктофон включился.
— Спасибо.
Уилл не мог на нее смотреть. Он снова отвернулся и прислонился к каминной полке. Она вернулась к дивану и села. Звякнул лед в стакане. Вероятно, она забыла, что там пусто.
— «Дорогая мама, — наконец начала читать Энджи. — Я знаю, ты думаешь, я пишу, чтобы попросить денег, но я просто хочу сказать, что больше ничего от тебя не хочу. Ты всегда упрекала меня, когда я уходила, но именно ты бросила нас. Это ты сделала из меня парию. Библия учит нас, что грехи родителей падают на их детей. Я отверженная, неприкасаемая, которая может жить только с таким же Парией, и все из-за твоих грехов». Слушай, — сказала Энджи, — когда она подписывается, то пишет свое имя иначе: А-Л-И-С-И-Я вместо А-Л-И-Ш-А.
Уилл недовольно что-то проворчал. Она должна знать, что с таким же успехом могла бы говорить с ним о написании слов и на китайском.
— Когда она подписывается, то пишет свое имя правильно — в таком виде оно употребляется чаще. Она, видимо, изменила имя, когда попала на улицу. — Энджи продолжала говорить, а он не мог перестать ее слушать. — Судя по почтовому штемпелю, письмо отправлено две недели назад. Есть еще один штамп, указывающий, что оно вернулось, потому что она недостаточно за него заплатила. Может быть, из-за крестика вес письма превысил разрешенный, или же его заметил один из сортировальных автоматов. — Она помолчала. — Ты поговоришь с ее матерью? Судя по коду, это недалеко отсюда, миль десять, наверное. Интересно, она знает, что дочь умерла?
Уилл обернулся. Энджи, держа конверт в руке, перевернула его, чтобы посмотреть, не пропустила ли чего-нибудь на обратной стороне. Она подняла глаза и, увидев, что он пристально смотрит на нее, сказала:
— Уилл?
— Если бы можно было щелкнуть пальцами и сделать так, чтобы я тебе никогда не встречал, я бы сделал это, — сказал он.
Она положила конверт.
— Я бы тоже этого хотела.
— Что ты делаешь с таким парнем?
— Он может быть обаятельным, если хочет.
Она имела в виду Майкла.
— Это произошло до того, как ты узнала, что он использует девушек, или уже после?
— Какой ты глупый! Конечно до.
Он взглянул на нее.
— Не думаю, что ты имеешь право злиться на меня.
Она согласилась.
— Да, ты прав.
— Значит, Шелли — педофил?
Она улыбнулась, словно он сказал что-то забавное.
— И убийца.
— Ты думаешь, это смешно?
Энджи уперлась локтями в колени и подарила ему улыбку, говорившую, что сейчас она открыта для всего.
— Не злись на меня, детка.
— Не вмешивай в это дело секс.
— Это единственный известный мне способ общения с людьми, — пошутила она, повторив слова, которые когда-то сказала ей психиатр. Уилл не был уверен, спала ли Энджи с этой женщиной, но замечание было прямо в яблочко.
— Энджи, прошу тебя!
— Я же говорила, что это неудачная ночь для твоего прихода. — Она встала и сунула конверт ему в руку. — Давай, Уилли, — сказала она, подталкивая его к двери. — Тебе пора домой.
Глава 28
8 февраля 2006 года, 9:24 утра
Энджи помнила Джину Ормевуд по вечеринке по поводу выхода Кена на пенсию. Это была тихая, как мышка, женщина, которая, похоже, не обращала внимания на тот факт, что толстый слой косметики провоцирует угри на лице, а прическа у парикмахера, берущего за свою работу меньше десятки, никому не делает чести. Если бы Энджи не трахалась с ее мужем в тот же вечер, она, вероятно, вообще бы ее не запомнила. Помимо этого, она еще знала, что та работает в пьемонтской больнице, которая, можно сказать, находилась по пути к месту работы Энджи — если, конечно, можно назвать местом работы полоску тротуара перед винным магазином на Чешир-Бридж-роуд.
Она позвонила в больницу, чтобы удостовериться, что Джина Ормевуд будет на работе. Ее смена начиналась через двадцать минут, и Энджи только и оставалось, что ждать. Когда она добралась до больницы, то порадовалась, что приехала заранее. Машины стояли даже на улице, а на парковке, похоже, не было места. Поискав немного, Энджи сдалась. Она показала свой жетон копу, стоявшему перед подъездом для скорой помощи, и припарковалась на огороженном месте.
Перед входом в приемный пункт больницы стояло с десяток человек, и у всех изо рта торчали сигареты. Проходя через облако дыма, Энджи задержала дыхание. Она ненавидела сигареты, потому что они напоминали ей об ожогах на теле Уилла. Кто-то долгими часами выжигал тело вокруг его лопаток, рисуя непристойные картинки вдоль ребер.
При этой мысли ее передернуло.
Мужчина за стойкой в приемной даже не поднял голову, когда Энджи остановилась перед ним.
— Записывайтесь, садитесь, ждите.
Она сунула жетон ему под нос, но он все равно не удостоил ее взглядом.
— Если вам нужны медицинские карты, обратитесь к администратору.
Она посмотрела на бейдж, висевший у него на груди.
— Никаких медицинских карт, Тэнк. Я здесь из-за Джины Ормевуд.
Он наконец-то посмотрел на нее.
— А зачем вам Джина?
— Это насчет ее мужа.
— Надеюсь, этот ублюдок сдох.
— Поосторожнее на поворотах. — Эти слова вырвались у Энджи автоматически, но она не могла не отметить того факта, что этот человек явно ненавидит Майкла.
