Пуаро подсказал:
– Мисс Уильямс, Филипп Блейк…
Серьезное выражение лица Анджелы Уоррен на миг смягчилось.
На лице появилась улыбка.
– Мисс Уильямс… Трудно поверить, что твоя собственная
гувернантка могла бы совершить убийство. Она была всегда настолько невозмутима,
исполнена чувства справедливости… Да, она ненавидела Эмиаса, как и всех мужчин.
И была предана Кэролайн, готова ради нее на все. Но достаточно ли этого, чтобы
убить? Конечно, нет!
– Разумеется, совсем недостаточно.
Анджела продолжала:
– Филипп Блейк? – и, какое-то время помолчав, сказала
спокойно: – Если говорить о вероятности, то, думаю, он – личность, наиболее
подходящая для совершения преступления.
Пуаро заметил:
– Интересно, мадемуазель Уоррен. Могу ли я спросить, что вас
побуждает так думать?
– Ничего определенного. Но из того, что мне припоминается о
нем, можно сказать, что это человек с довольно ограниченным воображением.
– А ограниченное воображение ведет к убийству?
– Оно может подтолкнуть к тому, чтобы разрешать трудности
насилием. Мужчины подобного рода находят определенное удовлетворение в таких
поступках.
– Да, наверное, вы правы… Гм… Это, несомненно, очень личная
точка зрения. И все же, мадемуазель Уоррен, этого как будто недостаточно.
Необходимо еще что-то. Какой мотив мог быть у Филиппа Блейка?
Анджела Уоррен не сразу ответила. Некоторое время она угрюмо
смотрела на пол.
Эркюль Пуаро спросил:
– Ведь он был лучший друг Эмиаса Крейла?
Анджела утвердительно кивнула.
– Однако вы чем-то взволнованы, мисс Уоррен. Вы мне еще не
все сказали? Возможно, они были соперниками по отношению к Эльзе?
Анджела покачала головой.
– О нет, не Филипп.
– В чем же тогда дело?
Анджела Уоррен сказала:
– Видите ли, иногда некоторые вещи приходят тебе в голову
вдруг, через несколько лет… Сейчас я вам объясню. Когда мне было одиннадцать
лет, кто-то мне рассказал сказку. Она показалась странно бессмысленной. Я над
ней не задумывалась – в одно ухо вошла, в другое вышла. Но два года тому назад,
сидя в театре, я почему-то вспомнила эту сказку и была так поражена, что
сказала вслух: «Теперь я поняла смысл сказки о рисовом пудинге…» Хотя никакого
прямого намека в пьесе не было, вообще ничего не было на эту тему.
– Я вас понимаю, мадемуазель.
– Тогда вы поймете и то, что я вам сейчас скажу. Как-то мне
довелось жить в гостинице. Однажды, когда я шла по коридору, открылась дверь, и
из комнаты вышла знакомая женщина. То была не ее комната, и об этом
красноречиво свидетельствовало выражение ее лица. И я вдруг поняла выражение,
которое я видела на лице Кэролайн, когда однажды ночью в Олдербери встретила
ее, когда она выходила из комнаты… Филиппа Блейка. – Анджела приблизилась,
предупреждая слова Пуаро: – Тогда, вы понимаете, я знала некоторые вещи – в том
возрасте девочки кое-что знают. Но я не могла и подумать… Кэролайн, выходящая
из спальни Филиппа Блейка, была для меня тогда ни больше ни меньше, чем
Кэролайн, выходящая из спальни Филиппа Блейка. Это могла быть и комната мисс
Уильямс, и моя… Но мне запомнилось выражение ее лица. Удивительное выражение,
которого я тогда не поняла. Я постигла его только в ту ночь в Париже, когда
снова увидела такое же выражение лица у другой женщины…
– Ваши слова, мадемуазель Уоррен, – заметил Пуаро с
сомнением, – немного удивляют. У меня создалось впечатление, что ваша сестра не
нравилась Филиппу Блейку и что он всегда относился к ней с неприязнью.
– Знаю. Не могу вам дать никакого объяснения, но так было.
Пуаро слегка покачал головой. В самом деле, во время встречи
с Филиппом Блейком у него закралось подозрение, что там что-то не так. Его
неприязнь к Кэролайн представлялась теперь искусственной. Пуаро вспомнил
подробности беседы с Мередитом. «Фил был разочарован, когда Эмиас женился на
Кэролайн. Он не ходил к ним больше года…» Возможно, Филипп Блейк был влюблен в
Кэролайн. И его любовь в то время, когда она выбрала Эмиаса, превратилась в
горечь и ненависть?.. Да, Филипп был слишком нервозен, слишком настроен против
нее. Что же, однако, чувствовал Филипп Блейк шестнадцать лет тому назад?
Анджела Уоррен продолжала:
– Я до сих пор не понимаю, что же тогда случилось. У меня
нет опыта в любовных делах, со мной не было ничего подобного. Я рассказала вам
об этом на всякий случай, вдруг это как-то связано со всем, что произошло…
Часть вторая
Рассказ Филиппа Блейка
Письмо, которое было в конверте:
«Уважаемый мсье Пуаро!
Выполняю свое обещание и посылаю изложение событий,
связанных со смертью Эмиаса Крейла. Должен обратить Ваше внимание на то, что по
прошествии стольких лет может статься, что мои воспоминания не совсем точны. Но
я записывал все так, как смог вспомнить.
С уважением, Филипп Блейк».
«Заметки о ходе событий, предшествовавших убийству Эмиаса
Крейла 19 сентября…
Моя дружба с покойным завязалась в далеком прошлом и
продолжалась всю жизнь, до трагического дня его смерти. Дома наши стояли рядом,
а отцы дружили. Эмиас Крейл был старше меня на два года. Мальчишками мы играли
вместе, хотя и не учились в одной школе. Что касается его человеческих качеств,
я чувствую себя обязанным изложить свои наблюдения о его характере и взглядах
на жизнь.
С самого начала замечу: для тех, кто хорошо знал Эмиаса
Крейла, мысль о его самоубийстве просто смешна. Крейл никогда не покончил бы с
собой. Он очень любил жизнь! Утверждения защиты во время процесса, что Крейла
мучила совесть и потому он принял яд, абсолютно абсурдны для всех, кто знал
этого человека. Должен сказать, что в сознании Крейла не было ничего
болезненного. Он не очень хорошо жил с женой, и я не думаю, чтобы он
поколебался в вопросе расторжения брака, который он считал для себя целиком
неприемлемым. Он был готов обеспечить материально жену и ребенка, причем, я
уверен, он не пожалел бы средств для этого. Он был не только великим художником
– это был человек, окруженный преданными друзьями. Насколько я знаю, он не имел
ни одного врага.
Кэролайн Крейл я также знал много лет. Познакомился с ней
еще до замужества, когда она приезжала в Олдербери. Она была в то время
довольно нервной девушкой, у которой иногда проявлялись вспышки гнева,
девушкой, не лишенной привлекательности, но с которой трудно ужиться.
