Что касается Крейла, то он, выйдя из библиотеки, встретил
Эльзу с Филиппом Блейком и велел ей идти вниз позировать. Он, конечно, не знал,
что Эльза Гриер была перед этим на террасе, у окна библиотеки, и все слышала.
Изложение беседы, сделанное ею позднее, не отвечает действительности. Не
забывайте – кроме ее слов, никакого другого подтверждения нет. Представляете,
каким было для нее ударом узнать правду, сказанную с такою жестокостью! Мередит
Блейк объяснил нам, что на следующий день после обеда, ожидая, пока Кэролайн
выйдет из комнаты, где мы сейчас находимся, он стоял спиной к открытой двери и
разговаривал с Эльзой Гриер. Значит, она стояла лицом к двери и, следовательно,
могла видеть все, что происходило за его спиной, в комнате, то есть что делала
Кэролайн. Таким образом, она была единственным человеком, который видел, как
Кэролайн взяла цикуту. Она ничего не сказала, но вспомнила об этом у окна
библиотеки. Когда Эмиас Крейл вышел, она, мотивируя тем, что ей нужно взять
пуловер, пошла наверх, в комнату Кэролайн – искать цикуту – и нашла ее.
Постаравшись, чтобы не стерлись отпечатки пальцев Кэролайн на флаконе, и не
оставив своих, набрала яд в пипетку. Потом сошла вниз и через некоторое время
влила яд в пиво, которое Эмиас по привычке выпил залпом. Между тем Кэролайн
Крейл все больше волновалась. Когда она увидела Эльзу, которая поднималась к
дому (на этот раз и правда чтобы взять пуловер), Кэролайн проскользнула в
«сад-батарею» и, так сказать, надавила на мужа. То, что он надумал, – подло!
Она не может допустить подобного! Такое поведение по отношению к девушке
чрезвычайно жестоко и грубо! Эмиас, рассерженный, что прервали его работу,
сказал, что этот вопрос уже решен: как только он закончит картину – велит ей
собирать вещи. Тут послышались шаги братьев Блейк, и Кэролайн выходит из
калитки немного смущенная, бормоча что-то об Анджеле, о школе и о том, что
столько у нее еще мороки. Естественно, братья решили, что услышанный ими
разговор относился к Анджеле. А фраза: «Я велю ей собирать вещи» – превратилась
в – «Я соберу ее вещи».
А Эльза с пуловером в руке спускается по тропке спокойная, радостная
и снова начинает позировать. Она рассчитывала, безусловно, на то, что
подозрение падет на Кэролайн, в ее комнате найдут флакон с цикутой. А тут еще и
Кэролайн сыграла ей на руку, принеся мужу холодного пива и налив ему стакан.
Эмиас опрокидывает стакан, морщится и говорит: «Сегодня мне все кажется
противным на вкус». Вы понимаете, насколько многозначительна эта реплика? Все
кажется противным! Следовательно, Эмиас уже отведал что-то с плохим вкусом. И
это ощущение сохранилось у него во рту. И еще одно: Филипп Блейк рассказал, что
Крейл слегка шатался и даже спросил себя: «Не пьян ли я?» Это легкое
пошатывание было первым признаком действия цикуты. Значит, яд был дан несколько
раньше, чем Кэролайн принесла пиво из холодильника.
Эльза Гриер в это время позирует около серой стены. Веселым
и естественным голосом она разговаривает с Эмиасом Крейлом, чтобы он ничего не
заподозрил. Через некоторое время она увидела Мередита Блейка на скамейке,
махнула ему рукой и на глазах у него еще старательнее стала играть свою роль. А
Эмиас Крейл, человек, который ненавидел болезни, продолжает свою работу с
особой настойчивостью, потом руки и ноги его становятся совсем вялыми, а язык
немеет. Он упал на скамью обессиленный, но еще с ясным разумом.
Гонг в доме позвонил к ленчу, и Мередит встает и идет к
«батарее». Думаю, что за этот короткий промежуток времени Эльза оставила свое
место, подбежала к столу и вылила последние капли яда в стакан из-под пива. От
пипетки она избавилась на тропинке, ведущей к дому, растерев ее в порошок. У
калитки она встретила Мередита. Дневной свет там ослепляет, когда выходишь из
тени. У Мередита не очень хорошее зрение, и он только замечает своего друга,
сидящего на скамье в обычной позе, с «неподвижным злым взглядом», направленным
на картину, как он опишет позже.
Эркюль Пуаро сделал жест в сторону картины, висевшей на
стене.
– Я понял это в первый же миг, как увидел полотно.
Замечательная картина. Потому что это портрет убийцы, написанный жертвой. Это
образ девушки, наблюдающей своего возлюбленного, находящегося в объятиях
смерти.
Глава 5
Результат
В наступившем молчании – ужасном, зловещем – лениво
вспыхивали лучи угасающего дня. Последний отблеск солнца высветил темные волосы
и светлые меха женщины, сидевшей у окна. Эльза Диттишем сделала едва заметное
движение и сказала:
– Выведите всех отсюда, Мередит. Оставьте меня наедине с
мсье Пуаро.
Она сидела неподвижно, пока дверь не закрылась.
– Вы слишком умны, не так ли, мсье Пуаро?
Тот не ответил.
– Чего вы ждете от меня? Признания?
Пуаро покачал головой.
Эльза сказала:
– Но у меня нет ни малейшего желания! И я ничего не признаю.
Все, что вы говорили, – ни к чему. Все это не больше чем ваши слова. Свидетелей
нет.
– Именно так.
– Я хотела бы знать, как вы собираетесь поступить?
– Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы добиться
реабилитации Кэролайн Крейл.
Эльза рассмеялась:
– Какой абсурд! Реабилитация за поступок, которого она не
совершала. – Потом спросила: – А как со мной?
– Я передам свои выводы компетентным лицам. Если они
признают возможным начать против вас дело… Наверное, они так и сделают. Однако
могу вам сказать, что, по-моему, нет достаточных доказательств – это только
выводы, а не факты. Кроме того, наверное, они не проявят особенного желания
затевать процесс против человека вашего социального положения. Разве что в
чрезвычайной ситуации.
Эльза сказала:
– Это меня не беспокоит. Если мне придется сидеть на скамье
подсудимых, бороться за свою жизнь, тогда что-то и будет – жизнь, волнения…
Может статься, это мне… понравится.
– Вряд ли это понравилось бы вашему мужу.
Она внимательно посмотрела на него.
– Вы полагаете, что меня хоть в какой-то мере волнуют
чувства моего мужа?
– Нет. Не считаю. Собственно, я не думаю, что когда-нибудь
вообще в вашей жизни вас интересовали чувства другого человека. Будь у вас
такой интерес, вы могли быть значительно счастливее.
Эльза резко спросила:
– Почему вы меня жалеете?
– Потому что вы ребенок, которому еще надо многому
научиться.
– Чему именно?
– Всем чувствам взрослых: жалости, симпатии, пониманию…
Единственное, что вам известно – и что вы когда-то знали, – любовь и ненависть.
