– Сиди тихо, хрыч, и не рыпайся. А то прямо сейчас прикончу! – в руке у мужчины сверкнул нож.
– Нет! Нет! – Анисим Максимович, хрипя, попытался закрыть лицо руками.
– Сиди тихо, не рыпайся!
– Берите, что хотите, и уходите.
– Сами знаем, что делать.
– Берите… – Обойдемся без советов.
Из спальни вышел второй и громко сказал:
– Старая на месте сдохла, будь она неладна! С первого удара.
– Что? Что? – задыхаясь, забормотал Анисим Максимович и попытался встать на четвереньки. – Я врач, я могу ей помочь.
– Врач?
– Зачем вам убийство на себя брать? Я помогу, она будет жить.
– Без тебя обойдемся.
– Пустите!
Но удар ногой в грудь остановил его и отбросил к стене. Вешалка с плащами и зонтиками завалилась на пол, накрывая Анисима Максимовича.
– Тише! И не греми! – прикрикнул мужчина в шарфе, отбрасывая ногой ворох одежды, и посмотрел на телефонный аппарат, стоящий чуть поодаль на комоде.
В его взгляде сквозил страх.
Старик вновь попытался подняться на ноги. Изо рта и из носа у него текла кровь. Он хотел вытереться, но лишь размазал кровь рукавом по лицу и шмыгнул носом.
– За что?.. За что?.. – прошептал он, взглянув в лицо одного из мучителей.
– Знал бы за что – убил бы на месте, – ответил преступник и, оглянувшись через плечо на своего напарника, пробормотал, приказывая:
– Ладно, кончай старикана, а я пойду гляну, как там да что.
И, переступив через Анисима Максимовича, мужчина в теплом мохеровом шарфе направился в спальню. Он опустился на корточки над Натальей Евстафьевной Малашковой, приложил два пальца к сонной артерии на шее, пытаясь выяснить точно, жива женщина или нет. Затем недовольно поморщился, скривил тонкие губы.
В его руке появился нож. Он посмотрел на лезвие так, словно блеск металла мог дать ответ на нехитрый вопрос. Затем сильно полоснул по горлу распростертое на полу тело. После этого он поднялся на ноги, взял чистую белую блузку, лежащую на кровати, и тщательно вытер лезвие ножа. Пружина щелкнула, лезвие спряталось в рукоятку.
– Порядок.
Анисим Максимович сидел, прижавшись к стене спиной, ею плечи вздрагивали, а взгляд был безумным.
По лицу катились крупные слезы. Он уже не реагировал на происходящее в квартире, не думал о собственной жизни.
– Ты что, еще не кончил его?
– Сейчас, сейчас… Черт подери, лезвие заклинило, не выскакивает.
Наверное, что-то с пружиной, мать его… Заржавела? Или мусор набился?
– На, возьми, – мужчина в шарфе бросил свой нож напарнику.
Тот нажал кнопку. Лезвие мгновенно выскочило, на острие засиял ослепительный блик.
– Ну что ты тянешь кота за хвост! Делаешь все, как беременный таракан!
Быстрее кончай старого хрыча, и сваливаем отсюда!
– Ребята, ребята, не надо! – внезапно возвращаясь к реальности и понимая, что сейчас произойдет, взмолился Анисим Максимович.
Он даже попытался прикрыться руками, но это было бесполезно. Мужчина отвел его руку в сторону, сильно ударил ногой Анисима Максимовича в солнечное сплетение. Тот охнул, захрипел. И в это время нож по самую рукоятку вошел в грудь с левой стороны. Несколько секунд убийца держал нож в теле жертвы. Затем вытащил и для верности еще несколько раз, резко взмахнув рукой, вонзил оружие в уже мертвого Анисима Максимовича Малашкова. В глазах убийцы сверкали искорки радости – мол, как лихо я с ним расправился.
– Ну вот – теперь порядок.
– Лезвие, лезвие, придурок, оботри!
Убийца, увидев кровь на лезвии, скривился, блеск в глазах потух, подрагивающими от страха руками он вытер лезвие о шарф, упавший с вешалки, и только после этого отдал нож хозяину. Тот быстро спрятал его в глубокий карман.
– Послушай, что там за дверью.
– Не знаю… – Так посмотри, уходить пора.
– А брать ничего не будем?
– Спятил, мы что обещали?
– А кто узнает?
– Дурак ты, дураком и помрешь. Посмотри, что за дверью, и – вперед.
Напарник, который, судя по всему, был младше и менее опытным в подобных расправах, почти на цыпочках подошел к двери и приник к ней ухом. Затем махнул рукой:
– Пошли!
– Уверен?
– Бля буду… Они выбрались на площадку. В подъезде царила гулкая тишина. Входная дверь в квартиру Малашковых за ними защелкнулась.
– Ну, вот и порядок, – пробормотал тот, что был в мохеровом шарфе, пряча в него нижнюю часть лица. – Пошли.
– Черт, а я и не прихватил чем прикрыться.
– Кому твоя морда нужна?
– Спокойнее было бы.
– А ты не дрожи, нет уже их, нет.
Когда убийцы спустились на площадку третьего этажа, за дверью веселой и розовощекой Анны Павловны заскулила болонка. А когда они выходили из подъезда, болонка уже не скулила, а жалобно выла. Хозяйка, как ни пыталась, не могла ее успокоить.
Глава 4
Скрипнула, закрываясь, дверь подъезда, и сообщники, оглядевшись по сторонам, пересекли по диагонали прямоугольный двор. А уже метров через двести на многолюдной улице они садились в белые «жигули» девятой модели, которые стояли припаркованными у тротуара. Еще не был повернут ключ в замке зажигания, как в боковое стекло со стороны тротуара постучал мужчина с толстым обручальным кольцом на безымянном пальце правой руки. Убийцы инстинктивно дернулись, но, едва взглянули на стекло, расслабились, и на их лицах появились неприятные скользкие, будто по губам им прошлись бруском хозяйственного мыла, улыбки.
– Чуть не обделался, – шепотом признался тот из убийц, что был помоложе.
– Окошко открой.
Боковое стекло быстро опустилось.
– Ну, что скажете, чем порадуете?
– Порядочек, порядочек, – ответил тот, что постарше, поглаживая обтянутую кожей баранку руками в тонких перчатках.
– Что значит, порядочек? – уточнил невысокий небритый мужчина.
– Все в полном порядке.
– Как договаривались?
– Да, как договаривались. В квартире больше никто не живет.
– Вас кто-нибудь видел?
– Нет, мы же действовали чисто. На хер нам нужны зрители!
– Ну ладно, хорошо, – небритый мужчина взглянул на часы на запястье левой руки, ярко сверкнуло золото браслета и массивного корпуса. – Тогда поезжайте на дачу. В восемь вас там будут ждать, и вы получите свои бабки. А после этого сразу же смотаетесь, чтобы духу вашего в городе не было. А я уточню подробности.
