— А Эбби до этого убегала?
Голос Эстер понизился до шепота:
— Иногда она, никому не сказав, уходила на ферму.
— Но ведь это только через дорогу…
— Да. Так что мы не особо расстраивались. Ферма, по сути, продолжение нашего дома. Просто волновались, когда она не появлялась к ужину.
Судя по тону Эстер, происшествия были эпизодическими и случались нечасто.
— Эбби оставалась там ночевать?
— Только вместе с папой и Львом, они у Мэри останавливаются. Мама умерла, когда мне было всего три…
— Кто такая Мэри?
— Моя старшая сестра.
— Старше, чем Лев?
— Нет, Лев самый старший. После него Мэри, затем Рейчел, Пол и я.
— Это же огромная семья! — воскликнула Лена, решив, что многодетная мать умерла от изнеможения.
— У папы не было ни братьев, ни сестер, поэтому он хотел много детей.
— Это ему принадлежит ферма?
— Да, большая часть, а остальное — инвесторам, — объяснила Эстер и, открыв шкафчик, достала полуторакилограммовый пакет сахара. — Папа основал ее более двадцати лет назад.
— Мне казалось, кооперативные фермы принадлежат пайщикам. — Лена постаралась выразиться как можно дипломатичнее.
— После двух лет работы пайщиком может стать любой человек, — пояснила хозяйка, отмеряя полную чашку сахара.
— Откуда ваши работники?
— В основном из Атланты. — Эстер стала мешать лимонад большой деревянной ложкой, чтобы сахар скорее растворился. — Некоторые из них — сезонники, им нужно сменить обстановку всего на пару месяцев. Другие хотят начать новую жизнь и остаются навсегда. Мы называем их «душами», потому что у них мертвые, пропащие души. — Миссис Беннетт кисло улыбнулась. — Никаких иллюзий я не питаю: многие явно скрываются от закона. Поэтому в полицию обращаемся только в крайнем случае. Мы хотим помочь, а не спрятать, потому что среди наших рабочих есть даже склонные к домашнему насилию. Нельзя же кого-то покрывать, а кого-то сдавать, нужно занять жесткую позицию.
— А зачем обращаться в полицию?
— Потому что случались кражи, — проговорила Эстер, а потом добавила: — Возможно, лезу не в свое дело, но Лев бы вам об этом не сказал. Нетрудно заметить: мы живем очень уединенно, а местный шериф не из тех, кто бросает все и бежит на помощь, если пропали вилы.
Пелем бросит все и побежит разве что за горячим обедом.
— Значит, у вас вилы пропадали?
— Да, а также лопаты и тачки.
— А доски?
— Про доски не слышала, — смущенно взглянула на Лену Эстер. — На ферме мы почти не используем дерево. Вы имеете в виду колья? Так ведь соя не вьется — колья не нужны.
— А что еще пропало?
— С месяц назад из амбара украли сейф. В нем была мелочь, около трехсот долларов.
— А для чего эти деньги держали в амбаре?
— На новые инструменты, если понадобятся; на пиццу, если рабочие остаются после смены. Мы ведь сами бобы обрабатываем, а это очень трудоемкий и монотонный процесс. У кого-то из душ недостаточно квалификации, другим просто скучно. Их перебрасываем на другие участки: на транспортировку готового продукта, в бухгалтерию, естественно, первичную — проверять накладные, регистрировать документы. Наша цель — научить их чему-то полезному, чтобы почувствовали удовлетворение и смогли вернуться к нормальной жизни.
Очень похоже на секту. Не сдержавшись, Лена сказала:
— Значит, вы вытаскиваете их из дебрей Атланты, а они в благодарность должны каждый вечер читать молитвы?
Эстер улыбнулась, будто детектив Адамс была неразумным ребенком и говорила ерунду.
— На службу мы их приглашаем только по воскресеньям. Причем, заметьте, приглашаем, а не заставляем. Каждый вечер, в восемь, у нас причастие, туда мы их тоже зовем. Большинство предпочитают не ходить, и мы не принуждаем. Единственное требование — чтобы соблюдали правила и уважительно относились к нам и своим товарищам.
От темы немного отклонились, и детектив Адамс попыталась вернуть разговор в нужное русло.
— Вы тоже работаете на ферме?
— Вообще-то я учительница. Большинство женщин приезжают сюда с детьми, и я стараюсь по мере возможности помочь, хотя они редко задерживаются надолго. Некое подобие системы — максимум, что я могу дать.
— Сколько работников у вас в среднем бывает?
— По-моему, около двухсот. Точнее вам скажет Лев. Я ведь учетом персонала не занимаюсь…
Лена решила во что бы то ни стало просмотреть все трудовые договоры и отчетные документы, но мысли то и дело возвращались к молодым людям, которых своеобразным зомбированием вынуждают отказаться от земных благ и примкнуть к этой странной семье. Интересно, как считает оставшийся в гостиной Джеффри?
— Эбби вы тоже учите?
— Ну, в основном занимаемся литературой. К сожалению, мне нечего ей предложить помимо стандартной школьной программы. Мыс Эфраимом хотели послать ее в колледж, например, в Тифтон или Западную Джорджию, но дочка не захотела. Она любит работать на ферме. Видите ли, ее призвание — помогать людям.
— Вы все так учились? — спросила гостья. — Я имею в виду дома?
— Да, все, кроме Льва. А когда Пол поступал в университет, у него был самый высокий балл во всем штате.
Увы, детектива Адамс мало интересовали успехи Пола.
— Значит, вы всю жизнь детей учите?
— Нет, конечно, нет! — засмеялась женщина. — Каждый работник фермы должен пройти через все этапы. Сначала я ухаживала за животными и помогала в поле, совсем как сейчас моя Бекка. Зек еще слишком мал, но через пару лет мы его тоже подключим. Папа говорит: если хочешь руководить компанией, нужно знать ее как свои пять пальцев. Какое-то время я занималась бухгалтерией: у меня талант к математике. Будь моя воля, валялась бы целыми днями на диване и читала, но папа хочет, чтобы после него мы смогли управлять фермой.
— В конце концов она перейдет к вам?
Эстер снова засмеялась, будто женщина в принципе не могла встать во главе компании.
— Ну, вероятно, однажды у руля станет Зек или один из наших мальчиков. Главное, быть готовым, тем более с учетом текучки кадров. Большинство работников не горят желанием остаться. Они ведь городские и привыкли к более интенсивному ритму жизни. Сперва им здесь хорошо: тихо, спокойно, никаких проблем. А потом становится скучно, тоскливо, и под конец все, что поначалу так нравилось, вызывает стойкое отвращение. Поэтому мы смотрим, кого к чему готовить: зачем тратить время и силы на обучение сложной работе, если человек может все бросить и вернуться в город?
— С наркотиками сталкиваетесь? — спросила Лена.
— Да, конечно. Но мы соблюдаем меры предосторожности. Каждый работник должен завоевать доверие. Алкоголь и сигареты на ферме запрещены. Хочешь поехать в город — пожалуйста, но отвозить или забирать тебя никто не будет. Едва появившись на ферме, каждый знакомится с внутренними правилами и подписывает контракт. Любое нарушение — контракт расторгается в одностороннем порядке. Это очень дисциплинирует, к тому же работники со стажем учат новичков. Хулиганства мы не терпим и действительно отсылаем смутьянов обратно в Атланту. — Голос Эстер смягчился. — Наверное, звучит сурово, но мы вынуждены избавляться от паршивых овец, чтобы дать шанс остальному стаду. Думаю, как представитель полиции вы меня понимаете.
