— Ну, привлекли. — Я сижу и прокручиваю все в голове. — Пока приблизительно все. Давайте не забывать самое важное — того, что мы уже знаем об этих мерзавцах.
— Что именно? — спрашивает Лео.
— Что они пойдут на убийство снова. И будут продолжать, пока мы их не поймаем.
18
Я попросила Дженни подбросить меня в больницу, чтобы навестить Бонни, пока другие выполняют мои задания.
Мы подходим к дверям ее палаты и видим, что коп, охраняющий ее, держит в руках большой пакет.
— Это доставили для вас, агент Барретт.
Я сразу чувствую беспокойство. Нет никакого резона ни для кого доставлять мне почту именно сюда. Я выхватываю пакет из рук полицейского. На конверте печатные буквы черными чернилами в одну линию: ВНИМАНИЕ: «АГЕНТУ БАРРЕТТ».
Дженни оторопело смотрит на копа:
— Милостивый Боже, Джим! Где твоя голова?
Она попадает в точку. Джим соображает туго. Я вижу, когда до него доходит, потому что его лицо сереет.
— Ох… черт!
Надо отдать ему справедливость: сообразив, от кого пакет, он выхватывает из кобуры пистолет и распахивает дверь в палату. Я вхожу сразу за ним и испытываю потрясающее облегчение, когда вижу, что Бонни спокойно спит. Я жестом прошу полицейского выйти вслед за мной. Оказавшись в коридоре, Джим говорит:
— Неужели пакет от убийцы?
— Похоже, — говорю я.
У меня нет сил язвить. Голос звучит устало. Зато у Дженни нет таких проблем. Она тычет Джима в грудь пальцем с такой силой, что он морщится.
— Твою мать! Самое обидное: я ведь знаю, что ты хороший коп. Знаешь, откуда я знаю, что ты хороший коп? Потому что я специально затребовала тебя для этой работы, надеясь, что ты будешь чем-то большим, чем просто теплым телом у дверей. — Дженни не просто сердита, она пышет гневом.
Джим принимает выволочку смиренно.
— Вы правы, детектив Чанг, мне нет прощения. Этот пакет принесла дежурная медсестра. Я увидел имя агента Барретт, но ни о чем не догадался. Снова взялся за газету. — Он настолько в этот момент похож на побитую собаку, что я почти жалею его. Почти. — Черт! Я позволил себе успокоиться! Как самый зеленый новичок! Черт, черт, черт!
Теперь, когда он так безжалостно порицает себя, Дженни тоже начинает испытывать к нему некоторое сочувствие. Старается говорить более мягче.
— Ты хороший коп, Джим. Я тебя знаю. Ты будешь помнить эту свою промашку до самой смерти, и это правильно. Думаю, ты такой ошибки не повторишь. — Она вздыхает. — Кроме того, основную свою миссию здесь ты выполнил. С ребенком ничего не случилось.
— Спасибо, лейтенант, но от этого мне не легче.
— Давно пакет доставили?
Он секунду думает.
— Часа полтора назад. Да. Дежурная сестра принесла его мне и сказала, что его доставил какой-то парень. Она решила, что я смогу передать его вам.
— Иди и узнай поподробнее. Как передал, как выглядел, абсолютно все.
— Слушаюсь, мэм.
Джим кидается к дежурной, а я смотрю на конверт.
— Давай заглянем внутрь.
Я открываю конверт. Достаю соединенные скрепкой листки. Читаю: «Привет, агент Барретт!» Этого мне достаточно.
— Это от него. От них.
— Черт!
Мои ладони слегка увлажняются от волнения. Я знаю, мне следует прочесть письмо, но я с ужасом думаю об очередных откровениях преступника. Вздыхаю и принимаюсь читать.
Привет, агент Барретт!
К этому времени, полагаю, вы уже влезли в самую гущу этого дела. Вы и ваша команда. Как вам понравился видеофильм, который я для вас снял? Думаю, мне удалось очень удачно подобрать музыку.
Как поживает маленькая Бонни? Она кричит и плачет или просто молчит? Иногда я об этом думаю. Передавайте ей от меня привет.
Мои мысли по большей части посвящены вам. Как заживают раны, агент Барретт? Все еще спите голой? А слева от кровати на столике лежит пачка сигарет? Я там побывал, и должен заметить, вы во сне довольно громко разговариваете.
— Вот скот, — шепчет Дженни.
Я передаю ей листочки:
— Подержи секунду.
Она берет листки. Я бегу к ближайшему мусорному баку, где меня выворачивает наизнанку. Он побывал в моем доме! Смотрел, как я сплю! Меня пронзает ужас, следом тошнотворное осознание вмешательства. Затем приходит ярость. За ней все еще гнездится ужас. В голове только одна мысль, она голосит: «Это может случиться снова!» Все мое тело трясется, я бью кулаком по мусорному баку. Вытираю рот тыльной стороной ладони и возвращаюсь к Дженни.
— Ты в порядке?
— Нет. Но давай закончим.
Она возвращает мне листки. Они дрожат в моей руке, но я продолжаю читать.
Мэттью и Алекса, какой кошмар! Вы одна среди призраков. Смотрите на свое обезображенное лицо в зеркало. Так печально.
Мне думается, что со шрамами вы красивее, хотя, наверное, вы в это не верите. Я могу вас ободрить, агент Барретт, хоть разок, для разнообразия. Шрамы не печать позора. Они следы выживания.
Вас, наверное, удивляет, что я протягиваю вам руку помощи. Не обольщайтесь: это только для того, чтобы игра стала занимательнее. В мире полно людей, которые могли бы неплохо за мной поохотиться, но вы… Мне кажется, вы лучшая из них.
Я приложил много усилий для того, чтобы вернуть вас в игру, осталось только одно, лишь одна рана, на которую нужно наложить швы.
Охотнику требуется оружие, агент Барретт, а вы не смеете к своему прикоснуться. Это нужно исправить, восстановить баланс в игре. Пожалуйста, воспользуйтесь прилагаемой к данному письму информацией, которая может помочь вам справиться с вашими трудностями. Она может оставить свой собственный шрам, когда вы ее прочтете, но помните: шрам всегда лучше, чем незаживающая, открытая рана.
Из ада,
Джек-младший
Я переворачиваю страницу. Смысл изложенного доходит до меня практически сразу. Все вокруг меня затихает и замедляется. Я вижу, что Дженни говорит со мной, но слов не слышу.
Мне становится холодно. Зубы стучат, я начинаю дрожать, мир клонится куда-то в сторону. Сердце колотится все быстрее и быстрее, затем внезапно возвращается звук и кажется мне ударом грома. Но мне все еще так холодно.
— Смоуки! Господи… Доктора!
Я слышу ее, но говорить не могу. Не могу перестать стучать зубами. Вижу, как подходит доктор. Он щупает мне лоб, смотрит в глаза.
— У нее тут шок по полной программе, — говорит он. — Положите ее. Ноги повыше. Сестра!
Дженни наклоняется надо мной:
— Смоуки! Скажи что-нибудь.
