— Я бы хотела так выглядеть, — говорит она. — Но уж поверьте, это не я. — Она улыбается Келли. — У меня не такие большие сиськи. И у меня на животе следы растяжек.
— Ножницы и клей, все просто, — говорит Келли. — Твое лицо и тело голой дамы. — Она проводит рукой по волосам. — Он это сделал, чтобы поиздеваться надо мной.
Мэрилин отворачивается от компьютера:
— Мне грозит опасность? Мы со Стивеном в опасности?
Келли не сразу отвечает. Взвешивает слова.
— Возможно. Я не уверена. Ты не подходишь ему по своим данным, но…
— Серийные убийцы непредсказуемы.
— Верно.
Мэрилин кивает, задумывается. Меня удивляет отсутствие страха в ее поведении.
— Этого почти хватит, чтобы сменить тему моего диплома.
Келли хмурится:
— А что у тебя за тема?
— Криминология.
У Келли отвисает челюсть. У меня тоже.
— Шутишь?
— Не-а. Странно, правда? — Она криво улыбается. — Совпадение? — говорит она задумчиво. — Вряд ли.
По губам Келли пробегает слабая улыбка.
— Действительно странные денечки.
— Особенные, мама, — подхватывает Мэрилин, сразу узнав припев песни Леннона.
Они обе смеются.
— Я не хочу рисковать, — снова став серьезной, говорит Келли. — Я организую защиту полиции для вас, пока все не кончится.
Мэрилин согласно кивает. Она мать, она не собирается отказываться от такого предложения.
— Вы думаете, что у этого дела будет конец?
Келли мрачно улыбается. В этой улыбке кроется много неприятных обещаний Джеку-младшему.
— Мы первый класс, Мэрилин, — говорит Келли и показывает на меня: — А она лучшая. Равных нет.
Мэрилин оглядывает меня:
— Это так, агент Барретт?
— Мы его достанем, — говорю я, решая этим ограничиться: «Зачем ей знать о моих сомнениях?» — Обычно нам это удается. Эти парни всегда где-нибудь ошибаются. Он тоже ошибется, и мы его прищучим.
Мэрилин переводит взгляд с матери на меня и обратно. Кажется, она верит моим словам.
— Что теперь? — спрашивает она.
— Теперь, — говорю я, — Келли позвонит и организует для вас круглосуточную охрану. Я же позвоню команде и расскажу, что происходит. Ребята наверняка места себе от беспокойства не находят.
Мы обе звоним. Алан облегченно вздыхает, Келли легко договаривается с местной полицией.
— Они уже едут, — говорит она.
Мне тяжело это говорить, но приходится.
— Нам тоже придется уехать, когда охранники прибудут. Пора возвращаться.
Келли колеблется, потом кивает:
— Я знаю. — Поворачивается к Мэрилин, закусывает нижнюю губу. — Мэрилин, можно мне… — Она смеется, качает головой. — Все так нереально и странно, лапонька. Но… мы сможем еще встретиться?
Мэрилин радостно улыбается:
— Разумеется, сможем. Но при одном условии.
— Каком? — спрашивает Келли.
— Вы скажете мне, как вас зовут. Не могу же я вечно звать вас «агент Торн».
Мы сидим в машине. Келли еще не включила двигатель. Она смотрит на дом своей дочери. Я не могу разгадать выражение ее лица или догадаться, о чем она думает.
Я задаю вполне очевидный вопрос:
— Ну, как ты?
Она продолжает смотреть в сторону, потом поворачивается ко мне. Лицо усталое, но задумчивое.
— Я… в порядке, лапонька. Я это говорю не просто, чтобы тебя успокоить. Все вышло куда лучше, чем я себе представляла. Или надеялась. Но я невольно задумалась.
— О чем?
— Преступники написали, что позаботятся о том, чтобы мы все что-то потеряли. Но я, наоборот, нашла. Ты думаешь, они на такой исход рассчитывали?
Теперь задумываюсь я.
— Нет, — говорю. — Я думаю, они были уверены, что она тебя не примет. И еще я думаю, что они надеялись таким образом вывести тебя из игры.
Она поджимает губы.
— Не знаю. С первым согласна. Но не думаю, чтобы они надеялись, что я стану бесполезной в результате этой встречи. Более того, я полагаю, они рассчитывали на обратный эффект. Понимаешь, я начинаю их чувствовать, лапонька. Они не хотят, чтобы их поймали. Но они хотят, чтобы за ними охотились. И чтобы мы были в лучшей форме. — Она смотрит на меня горящими глазами. — И знаешь что? У них получилось. Я не брошу этого дела, пока мы их не поймаем. Это для них главное, ты понимаешь? Чтобы я знала, что она не будет в безопасности до тех пор, пока мы их не изловим.
Я понимаю, что она права. У Келли свое внутреннее чутье, свое прозрение, как и у меня. Именно поэтому мы так успешны в своем деле. И я говорю единственное, что имеет смысл в этой ситуации:
— Тогда давай поймаем их.
29
Обратно мы добираемся целую вечность. Мы двинулись в середине дня, а часы пик в южной Калифорнии начинаются рано. Когда мы входим в офис, все встают и с нетерпением смотрят на нас.
— И не спрашивайте, лапоньки, — говорит Келли, поднимая руку. — Пока не о чем рассказывать.
Звонит ее сотовый телефон, и она отворачивается, чтобы поговорить.
Шторка Келли снова опущена. Я рада, и я вижу, что все остальные тоже вздыхают с облегчением. Это означает, что с ней все будет в порядке. Любой бы не задумываясь кинулся ей на помощь, но видеть Келли уязвимой тяжело. Я думаю, что она именно по этой причине ото всех отгородилась. Не столько для себя, сколько для нас.
Тишину нарушает Алан:
— Я снова занялся досье Энни. Что-то меня беспокоит. Пока не могу понять что.
Я киваю, но думаю о другом. Вернее, ни о чем не думаю: устала. Смотрю на часы и с ужасом вижу, что день подходит к концу.
Разумеется, нормировать наш рабочий день можно только в теории. Мы заняты делом, где ставки очень высоки. Я думаю, так бывает в бою. Когда летят пули, вы отстреливаетесь, и не важно, день или ночь на дворе. И если у вас есть возможность напасть на неприятеля, вы нападаете, и вам безразлично, что показывает хронометр. Еще одно сходство заключается в том, что вы пользуетесь затишьем для отдыха, потому что не знаете, когда удастся отдохнуть в следующий раз.
Сейчас как раз период затишья, поэтому я, как хороший генерал, распускаю команду.
— Я хочу, чтобы все разъехались по домам, — говорю я. — Завтра может выдаться безумный день. Еще безумнее, вернее сказать. Отдохните.
Ко мне подходит Джеймс.
— Я приду после ленча, — тихо говорит он. — Завтра тот самый день.
