— Почему, черт возьми, я не могу быть собой? — жалобно спросила она. — Хотя бы раз в жизни!
Ей нравилось веселить низший студийный персонал. Нравилось слушать, как они хохочут, видеть, что и она нравится им. Мэрилин одна из нас. Она великая женщина. От внимания наблюдателей не укрылось, что временами она была готова отчаянно добиваться дружбы и преклонения со стороны парикмахеров, гримеров, костюмерш, операторов, осветителей — целой армии сотрудников Студии, к которым обращалась только по имени, к примеру: Ди-Ди, Трейси, Уайти, Толстушка. И это безумно нравилось нашей Мэрилин! Она дарила им подарки. Что-то из своих вещей, тоже подаренных, или же покупала специально. Она щедро раздавала им контрамарки. Она никогда не забывала спросить, как здоровье чьей-нибудь матери, прорезались ли у ребенка зубы мудрости, как доживает чей-то там щенок коккер-спаниеля, расспрашивала об их любовных похождениях, которые казались ей куда более захватывающими и занимательными, нежели собственные.
И чтобы я не слышал больше всех этих гадостей о нашей Мэрилин! Иначе вобью твои долбаные зубы прямо в твою долбаную глотку! Она единственная из всех них — человек.
В день премьеры с полдюжины ловких и опытных рук занялись Блондинкой Актрисой. Ей вымыли волосы шампунем и сделали перманент, выбелили потемневшие корни перекисью — такой мощной и вонючей, что пришлось обмахивать Блондинку Актрису веером, иначе бы она непременно задохнулась. Затем снова вымыли волосы, разделили их на пряди и накрутили эти пряди на огромные розовые пластиковые бигуди. А потом посадили под ревущую сушилку и опустили ей на голову прозрачный шлем, точно собрались лечить электрошоком. Кожу на лице и шее распарили, затем охладили и покрыли густым слоем крема. Тело вымыли и смазали маслами, удалив с него все почти невидимые глазу волоски. Затем ее напудрили, надушили, накрасили и оставили сохнуть. Ногти на руках и ногах покрыли сверкающим малиновым лаком — в тон неоновой губной помаде. Уайти, гример, проработал над ней больше часа, и вдруг, к своему ужасу, заметил легкую асимметрию в уже подкрашенных бровях Блондинки Актрисы. Полностью стер эти брови и сделал все заново. Мушка на щеке была передвинута на сотую долю дюйма, затем возвращена на свое прежнее место. Накладные ресницы наклеены на веки. При этом уже совершенно выдохшийся Уайти молитвенным тоном бормотал:
— Мисс Монро, пожалуйста, посмотрите вверх! Пожалуйста, прошу вас, не моргайте! Вы что, хотите, чтобы я выколол вам глаз?
Карандаш для бровей двигался в опасной близости от глаза Блондинки Актрисы, но все обошлось.
К этому времени Блондинка Актриса уже приняла таблетку нембутала — успокоить нервы. И не потому, что так Уж волновалась из-за премьеры (фильм прошел уже несколько предварительных просмотров, получил множество отзывов, в большинстве из которых и фильм, названный хитом сезона, и Мэрилин Монро, «прелестная Лорелей Ли», превозносились чуть ли не до небес). Почему-то она ощущала странную злость и нетерпение. А может, просто скучала по Бывшему Спортсмену?.. Ей вдруг пришло в голову, что он решил не присутствовать на ее триумфе потому, что ему было бы противно видеть, какое внимание уделяют ей. И это ее беспокоило.
Как только Бывший Спортсмен уехал, Блондинка Актриса остро и болезненно ощутила его отсутствие. Когда Бывший Спортсмен находился рядом, им часто нечего было сказать друг другу.
— Но может, так и должно быть в счастливом браке? Две души. И все же…
Появляясь с Блондинкой Актрисой в общественных местах, Бывший Спортсмен так и сиял от гордости. Ему почти сорок, а она так молода, а выглядит еще моложе. После подобных выходов в свет Бывший Спортсмен страшно заводился и занимался любовью с энергией и пылом двадцатилетнего. Однако Бывший Спортсмен приходил в ярость, если какие-нибудь мужчины рассматривали его спутницу особенно пристально. Или же если его ушей достигали чьи-то вульгарные реплики. Вообще он не слишком одобрял появление Блондинки Актрисы на публике, особенно в образе Мэрилин. Для себя он заставлял ее одеваться самым вызывающим образом, для других этого не допускал. Его шокировала и возмутила «Ниагара» — и сам фильм, и эти совершенно непристойные, повсюду развешанные его афиши. Неужели в ее контракте со Студией не обговорены условия контроля над тем, как именно и в каком виде они будут ее «продавать»? Неужели ей безразлично, что ее рекламируют, как какой-нибудь кусок мяса? А когда снимок «Мисс Золотые Мечты» был перепечатан в «Плейбое» на вкладыше в центре, ярость Бывшего Спортсмена не поддавалась никакому описанию. Блондинке Актрисе пришлось объяснять ему, что снимки «ню» находятся вне ее контроля; их выкупили у компании, издающей календари, без ее разрешения и не заплатив ей при этом ни цента. Бывший Спортсмен кипел от негодования и клялся перебить этих ублюдков, всех до одного.
Она сидела перед зеркалом и смотрела себе в глаза. «Может, именно таким должен быть настоящий брак? Этот мужчина хотя бы обо мне заботится. Он никогда и ни за что не будет эксплуатировать меня».
Перед тем как отправиться в кинотеатр, Блондинка Актриса проглотила одну, ну, может, две таблетки бензедрина — чтобы перебить эффект нембутала. Ей показалось, что сердцебиение у нее какое-то замедленное. И больше всего на свете ей хотелось улечься, пусть прямо на пол, и спать. Этим самым счастливым, самым триумфальным своим вечером ей ничего больше не хотелось, кроме как спать, спать. Уснуть, как убитой.
И бензедрин был призван изменить это состояние. О да! На «бенни» всегда можно положиться, он убыстряет сердцебиение, создает восхитительное ощущение пузырьков шампанского, играющих в крови и мозгу. В голову так и ударяет, словно молнией с неба, и становится жарко и весело. И никакой опасности «бенни» не представляет, потому что, как и все остальные препараты, Блондинка Актриса получает его исключительно легальным способом. Она никогда не падет так низко, ей не грозит печальная судьба Джинни Иглз, Нормы Талмидж или же Эйми Семпл Макферсон. Никогда и ни за что не отступит она от предписаний врача. Блондинка Актриса — интеллигентная и умная молодая женщина, что совершенно нетипично для актрис Голливуда в целом. Те, кто был знаком с ней еще с тех времен, когда она была Нормой Джин Бейкер, знали, что эта родившаяся в Л.A. девочка сама пробила себе путь наверх. И студийный терапевт доктор Боб снабжал ее исключительно безопасными препаратами. Она знает, что ему можно доверять, поскольку Студия никогда не станет рисковать вкладом на миллион долларов. Бензедрин, мягкое, щадящее средство, предназначен для «поднятия настроения», обеспечивает «быстрый и сильный прилив энергии», столь необходимый уставшей актрисе. Нембутал, тоже мягкое и щадящее средство, предназначен «для успокоения нервов», для «обеспечения восстанавливающего силы спокойного сна без сновидений», также крайне необходим переутомившейся и страдающей бессонницей актрисе. Блондинка Актриса с тревогой спросила доктора Боба, не вызывают ли эти препараты привыкания, в ответ на что доктор Боб, отечески опустив руку на ее колено в ямочках, заявил следующее:
— Девочка моя дорогая! Сама жизнь есть привыкание. И однако же, как видите, ничего, мы живем и должны жить.
