— Это шантаж? Вымогательство?
Тип возразил. Дескать, что вы, что вы, просто деловое предложение.
— Ты платишь, приятель. А я доставляю тебе товар.
Бывший Спортсмен спросил, сколько. Делец назвал сумму.
— Да таких бабок ничто на свете не стоит.
— Если любите эту дамочку, тогда точно стоит.
Бывший Спортсмен произнес тихо:
— Знаешь, я ведь тебя раздавить могу. Просто как червяка, членосос вонючий!
— Эй, зачем же вы так? Не надо. Давайте без оскорблений.
Бывший Спортсмен не ответил.
Делец заговорил азартно, захлебываясь:
— Вообще-то я целиком на вашей стороне. Старый ваш поклонник, и все такое. Да и ее тоже. Уверяю вас, ваша жена просто первоклассная леди. Пожалуй, единственная из них, у кого есть чувство собственного достоинства. Я имею в виду женщин вообще. — Он сделал паузу. Бывший Спортсмен слышал в трубке его дыхание. — Просто мне кажется, эти негативы следует убрать с рынка. Иначе им могут найти неверное применение.
Была назначена встреча. Бывший Спортсмен отправился на нее один. Довольно долго изучал негативы. Какая же она была тогда молоденькая! Совсем еще девочка. Снимки предназначались для «художественных календарей» типа того, где было опубликовано фото «Мисс Золотые Мечты 1949», которое он уже видел в «Плейбое». Только эти были сняты анфас и получились более откровенными. Темно-русый кустик волос на лобке, нежно-розовые ступни босых ног. Ее ноги! Ему захотелось поцеловать эти ее ноги. То была женщина, которую он любил до того, как она стала сегодняшней женщиной. Еще не успела стать Мэрилин. И волосы не платиновые, а золотисто-медового оттенка, вьющиеся и спадают до плеч. А какое милое доверчивое личико — прямо как у девочки. Даже груди выглядят совсем по — другому. Ее нос, ее глаза. Наклон головы. Она еще не научилась быть Мэрилин. И он понял, что по-настоящему любил именно эту девушку. По той, другой, Мэрилин он сходил с ума, но довериться мог только этой.
И Бывший Спортсмен купил снимки и негативы, и заплатил «дельцу от фотографии» наличными, и при этом его переполняло такое отвращение к сделке, что он просто не мог заставить себя поднять глаза на этого человека. И дело тут вовсе не в том, что Бывший Спортсмен являлся мужем этой девушки, он был натурой чистой и цельной. Его мужественность, гордость, даже его молчаливость — все это было непритворным, и именно таковым знал его весь мир.
— Спасибо, приятель. Ты поступил правильно.
Тут подобно хорошо натренированному боксеру Бывший Спортсмен резко вскинул голову, и глаза его встретились с глазами мучителя. Кавказец неопределенного возраста, физиономия моллюска, волосы жирные, кудрявые бачки, улыбка, обнажающая металлические коронки на зубах. И, не говоря ни слова, Бывший Спортсмен размахнулся и врезал кулаком прямо по этим зубам. Причем удар получился мощный, с размахом от самого плеча, чертовски хороший удар для парня под сорок, который к тому же находился не в самой лучшей спортивной форме да и вообще по природе своей был человеком добродушным и уж совсем не драчуном. Делец пошатнулся и рухнул на пол. Получилось быстро и чисто, как получались у него в бейсболе пробежки к базе. Даже треск сломанной челюсти показался ему самым сладким и прекрасным звуком на свете. Тяжело и шумно дыша, по-прежнему не произнося ни слова, поглаживая разбитые костяшки пальцев, Бывший Спортсмен зашагал к выходу.
Он уничтожит эти позорные доказательства. Снимки, негативы, все. Сожжет их к чертовой матери!
— «Мисс Золотые Мечты 1949». Если б я встретил тебя тогда!..
Этот эпизод из своей бурной жизни Бывший Спортсмен часто проигрывал в памяти, как кино. То был фильм только для личного пользования, никто больше о нем не знал. Даже Блондинке Актрисе он не сказал ни слова. Лишь молча наблюдал за ней во время визитов в Сан-Франциско. Смотрел на эту вымученную бледную улыбку, это скучное выражение синих глаз и постепенно начал приходить к пониманию, что его благородство и щедрость, его способность прощать, доброе отношение семьи, все усилия матери — все это остается не оцененным его женой. Может, она и перестала принимать таблетки, но как была, так и осталась зацикленной на себе эгоисткой. А к концу воскресного обеда вдруг поднялась из-за стола и исчезла. Какого черта? Бывший Спортсмен ловил на себе взгляды родственников, затем не выдержал и пошел ее искать. Зная, как они будут перешептываться по-итальянски в его отсутствие: Это их личное дело. Больше ничье. Как думаете, может, она беременна?..
Он нашел ее в спальне. Она делала танцевальные упражнения. Поднимала то одну ногу, то другую, тянула носок. На ней было шелковое оранжевое платье, которое он купил ей в Нью-Йорке, — не слишком подходящий костюм для таких упражнений, — и еще она скинула туфли, а чулок не сняла, и теперь все они были сплошь в зацепках и дорожках. На неубранной постели, на креслах и даже на полу свалены горы одежды, ее тряпок и его, тут же разбросаны полотенца и книги. Черт побери, да он по горло сыт этими книгами, один из ее чемоданов был доверху набит этими ее книгами, и ему пришлось его тащить, и, надо сказать, радости было мало. В Голливуде в открытую шутили, что Мэрилин Монро вообразила себя интеллектуалкой, а сама при этом даже колледжа не окончила, мало того, ни одного слова не могла произнести правильно.
— Куда это ты смылась? Что за спешка? И вообще, что все это означает?
В ответ она широко улыбнулась — ослепительной и фальшивой актерской улыбкой. И рука так и поднялась сама и врезала ей в челюсть.
Нет, не кулаком. Ладонью, открытой ладонью.
— О!.. О, пожалуйста, прошу тебя!..
Она споткнулась, согнулась пополам и тяжело осела на край кровати. Лицо было мертвенно-белым, если не считать вымазанного алой помадой рта, и напоминало фарфоровую чашку — перед тем, как разлететься на мелкие осколки. По щеке скатилась одна-единственная слезинка. Он присел рядом на кровать и обнял ее.
— Нет, Папочка. Это я во всем виновата. О, Папочка, прости меня, прости! — И тут она разрыдалась, а он все не разжимал объятий, и чуть позже они занялись любовью, вернее, пытались заняться. Но ничего не получалось, потому что за окнами и за запертой дверью ей слышались приглушенные голоса, некое невнятное бормотание, накатывающее, как волны на песок. И в конце концов они сдались и просто лежали рядом, сжимая друг друга в объятиях. — Ты меня простил, да, Папочка? Я никогда так больше не буду, клянусь!
Официальное приглашение в Японию получил Бывший Спортсмен, он должен был открыть там бейсбольный сезон 1954 года. Но не его, а именно Блондинку Актрису хотели в первую очередь видеть целые толпы репортеров, фотографов и людей с телевидения. Именно на Блондинку Актрису рвались взглянуть хотя бы одним глазком целые толпы простых людей. Уже в токийском аэропорту полиции пришлось оттеснять сотни глазеющих на нее, но странно молчаливых японцев с полным отсутствием какого-либо выражения на лицах. Лишь несколько из них дружно, чуть ли не по-военному, выкрикивали Блондинке Актрисе:
