— Мон-чан! Мон-чан!
И Блондинку Актрису вдруг пронзило ощущение счастья, и к этому ощущению примешивалось легкое чувство горечи, и она улыбнулась, и оперлась обеими руками о перила балкона, и стояла, и с улыбкой смотрела на толпу. Там, где не рассмотреть лиц, там Бог. Повсюду, куда ни глянь, была эта толпа, огромный многоголовый зверь — жаждущий, ожидающий.
— Я… «мон-чан». Я люблю вас. — Ветер подхватил эти ее слова и унес куда-то, но толпа продолжала слушать, в полном молчании. — Я — «мон-чан». Простите нас за Нагасаки! За Хиросиму! Я люблю вас. Говорила она не в мегафон, и ее хрипловатый шепоток оставался неуслышанным. К тому же над крышей отеля завис вертолет и все заглушал своим рокотом. Игривым жестом Блондинка Актриса поднесла обе руки к волосам, сорвала с головы роскошный платиновый парик (и все увидели, что настоящие ее волосы гладко зачесаны назад и подхвачены заколками). Тряхнула головой и швырнула парик в толпу. — «Мон-чан» любит тебя! И тебя! И тебя тоже!
Восторженные лица японцев внизу, потрясенные, сразу онемевшие, они наблюдают за облачком светлых волос. Несколько дразнящих секунд парик плывет, подхваченный ветром — а ветер в тот день был холодный, северный, — затем начинает падать, кружась и вертясь по спирали, и вот исчезает в водовороте жадных, вскинутых вверх рук.
В ту ночь, когда они наконец оказались одни, Блондинка Актриса отстранилась от Бывшего Спортсмена, когда тот попытался обнять ее. И с упреком заметила:
— Ты так и не объяснил мне, чье лицо.
В токийском ее дневнике появилась коротенькая запись:
Японцы имя дали мне.
Мончан меня назвали.
«Драгоценная девочка наша» сказали.
И прежняя душа покинула меня.
Он с самого начала не хотел, чтобы она ехала с ним. Не считал это «удачной идеей» в настоящий момент.
Она спросила, что он имеет в виду под «настоящим моментом». И чем он отличается от прочих моментов жизни.
Он не ответил. Мрачное лицо напоминало сжатый кулак с разбитыми костяшками пальцев.
Позже Блондинка Актриса умоляюще вопрошала:
— Но ведь все это вышло совершенно случайно, не так ли? Разве это моя вина?
В том же Токио, на приеме в американском посольстве, она познакомилась с полковником армии США. До чего обходителен и учтив! И сколько у него медалей! Полковника влекло к Блондинке Актрисе, как и любого другого мужчину на приеме. И чуть погодя он спросил, не желает ли она развлечь американских солдат, расквартированных в Корее.
В те времена почетной американской традицией было «поднимать моральный дух» молодых военнослужащих. А почетной обязанностью звезд Голливуда — совершать с этой целью специальные турне и выступать перед огромными аудиториями, сплошь состоящими из джи-ай. После чего в «Лайфе» появлялись снимки этих акций.
Разве могла Блондинка Актриса ответить на это нет? В памяти пронеслись воспоминания о подобных снимках, сделанных еще в сороковые: роскошная Рита Хейуорт, Бетти Грэбл, Марлен Дитрих, Боб Хоуп, Бинг Кросби и Дороти Ламур — все они развлекали американских солдат за океаном.
И Блондинка Актриса ответила робким и девичьим, бездыханным своим голоском: О, да, сэр! Конечно, благодарю вас! Это самое меньшее, что я могу сделать.
Только она не совсем понимала, почему это американские войска базируются именно в Корее? Разве не было там в прошлом году договоренности о прекращении огня? (Да и вообще что это означает, «договоренность о прекращении огня»?) Блондинка Актриса сказала полковнику, что не одобряет военной интервенции американцев-империалистов в чужие страны, однако понимает, как одиноко чувствуют себя на чужой земле молоденькие американские солдатики, оторванные от семей и возлюбленных.
Ведь вся эта грязная политика — вовсе не их вина! И не моя тоже.
Как хорошо, что она захватила из Америки пурпурное с блестками платье с низким вырезом, в котором всегда так нравилась Бывшему Спортсмену. И серебряные туфельки на шпильках и с кожаной перепонкой вокруг лодыжки.
Как хорошо, что она сможет спеть солдатам песенки из своего последнего фильма, «Джентльмены предпочитают блондинок». Сколько раз ей уже доводилось петь перед публикой «Бриллианты — лучший друг девушки», «Когда любовь уходит», «Маленькая девочка из Литгл-Рока». Был у нее и еще один номер — «Поцелуй», будоражащая сексуальная песня Розы из «Ниагары». Да, и еще: «Хочу, чтоб любил ты меня» и «Сердце мое принадлежит Папочке». Записи всех этих песен дались ей в свое время с большим трудом, Мэрилин Монро приходилось повторять их раз по двадцать пять, но нужного звучания все равно не получалось. Пока наконец в тон-ателье на Студии не решили разрезать все эти пленки на мелкие кусочки, а потом склеить — так, чтобы получилось наилучшее звучание.
Все это промелькнуло у Блондинки Актрисы в голове, пока она слушала распинающегося перед ней полковника. И тут вдруг ее, что называется, осенило. Несмотря на то что они с Бывшим Спортсменом прилетели в Японию провести медовый месяц, любовь мужа к ней может стать еще пламеннее, если ее подогревать.
Договорились, сказала она полковнику. О, да, и знаете что? Я могу почитать что-нибудь из Шекспира. И еще сыграть мимическую мизансцену. Изобразить, к примеру, старую женщину на смертном ложе. Не далее как в прошлом месяце я исполняла эту сцену на занятиях. Ну, как вам, а?
Это выражение на лице полковника! Блондинка Актриса сжала его руку и рассмеялась. Ей хотелось поцеловать его.
— Ну, что вы! Я просто пошутила!
И так вот получилось, что Бывший Спортсмен остался в Японии в одиночестве. То был его медовый месяц с Блондинкой Актрисой, но не только — существовали еще и профессиональные обязанности. Так, во всяком случае, объяснял он этим проклятым репортерам, следующим за ним по пятам и буквально повсюду. Ни чести у этих людишек, ни совести. Бывший Спортсмен присутствовал на открытиях игр, путешествовал по всей Японии — без своей знаменитой блондинки жены, но в сопровождении целой свиты поклонников. И повсюду его ждал самый почетный и теплый прием, и выступал он горделиво и самоуверенно, как и подобает такому красивому высокому мужчине, к тому же еще величайшему из бейсболистов Америки. День сменялся новым днем, и его ждали все новые ленчи и завтраки и бесконечные торжественные банкеты из множества блюд. (В которых, он был готов поклясться, что-то подозрительно шевелилось, и тут же пропадал всякий аппетит. О, с каким наслаждением предпочел бы он всей этой гадости простой чизбургер с жареной картошкой, или спагетти, или тефтели, даже вязко-резиновый ризотто!) Может, устроить пьянку с гейшами? Находясь в Японии, мужчина имеет право на это развлечение. Тем более мужчина, путешествующий без жены, темпераментный холостяк, муж, разозленный на упорхнувшую жену и вконец замученный беспрестанными расспросами: А где же Мэри-лин?
Чем чаще он думал о ней, тем больше заводился. Сбежала, как какая-то шлюшонка. Бросила его! А до свадьбы только и знала притворяться, как любит бейсбол. Его просто шокировало одно из ее высказываний японскому журналисту: Один бейсбольный матч похож на другой, всегда происходит то же самое, с небольшими изменениями. Ну, знаете, как погода. Какая была сегодня, такая же примерно будет и завтра.
