В округе Лос-Анджелес случалось одно убийство за другим. Последнее произошло не далее как в прошлом месяце, в газетах писали, что жертве, «рыжеволосой модели», было всего семнадцать лет. Иногда убийца хоронил жертву в «неглубокой могилке», дождь смывал песок, и тело открывалось взорам, вернее то, что осталось от этого тела. Но с Нормой Джин ничего подобного, к счастью, никогда не случалось. И все эти то ли восемь, то ли девять, то ли десять изнасилованных и убитых девушек были ей неизвестны. А может, и известны. Возможно, то были ее сестры-сгарлетки со Студии, или сестры-модели из рекламного агентства Прина, или же натурщицы, позировавшие Огго Эсе. Впрочем, не столь важно, главное, что то была не она. И как же прикажете это понимать? Расценивать как знак, что она проживет долгую жизнь? Переживет и свое тридцатилетие, переживет и саму «Мэрилин»?..
Бель-Эр, застроенный богатыми особняками, остался позади. Она приехала в Санта-Монику. Холмы. Сказочный особняк, примостившийся неподалеку от гольф-клуба в Бель-Эр. Кстати, он предлагал заплатить за ее развод с Бывшим Спортсменом. «Жестокое обращение». «Несовместимость». Переднее левое крыло бутылочно-зеленого «бентли» слегка поцарапано — в том месте, где она задела за ограждение на скоростной автомагистрали в Санта-Монике. Когда Глэдис начали лечить шоком?.. Может, и ее время пришло? Голова прямо раскалывается от боли. Мысли в полном беспорядке. Можно, конечно, улыбаться, глядя на Девушку Сверху, но у Девушки Сверху был сценарий, и она никогда от него не отклонялась. И весь смех исходил от нее. Шоковая терапия электротоком, так, кажется, это называется.
Кстати, они спрашивали у Нормы Джин как у ближайшей родственницы, законной опекунши, спрашивали разрешения на лоботомию. И она, дочь Глэдис, отказала. Иногда лоботомия творит настоящие чудеса, приводит к полному излечению вконец обезумевшего, галлюцинирующего пациента — так уверял ее врач. Нет, только не моя мать! Только не на мозге моей матери! Моя мама — поэт, моя мама умная, интеллигентная женщина, тонкая натура. Да, с ней случилась трагедия, но ведь и со мной тоже! И поэтому они лечили Глэдис только электрошоком. О, но это было давно, еще в Норуолке. В Лейквуде, где теперь находилась Глэдис, такого с ней не вытворяли.
Он хочет тебя видеть, мама! Скоро. Это будет совсем скоро. Он пишет, что простил тебя. Что любит нас обеих.
Нет, ведь это определенно что-то значит, раз отец называет ее «Нормой». Сначала называл «Нормой Джин», а потом, в самом конце письма, просто «Нормой». Значит, так и будет называть, когда они встретятся, и дальше тоже. «Нормой». Не «Нормой Джин» и не «Мэрилин». И еще, разумеется, дочерью. В конце концов она решила сбежать и взяла ключи от «бентли». Но он не станет доносить на нее в полицию. Слабость его заключается в том, что он ее обожает. Хрюкающий, пыхтящий маленький мужчина-поросеночек, он пресмыкался перед ней, ползал у ее ног. У босых ног Мэрилин! Он даже вылизывал ее грязные ступни! А она визжала — щекотно было. Он был хорошим человеком. Добрым, богатым. Ему принадлежали акции киностудии «Двадцатый век — Фокс».
Он не только вызвался заплатить за ее развод, хотел еще нанять крутого частного детектива (кстати, на счету у этого действующего по ночам детектива из отдела убийств лос-анджелесского департамента полиции числилось несколько «оправданных убийств»). Что вполне могло отпугнуть всех частных детективов, нанятых Бывшим Спортсменом. Он хотел познакомить ее со своим другом, адвокатом, который бы помог ей организовать собственную студию. «Мэрилин Монро продакшнз инкорпорейтид». И она сможет, наконец, распрощаться с опостылевшей ей Студией, сорвать с себя эту удавку. Как несколько лет назад поступила Оливия Де Хэвилланд — подала на Студию в суд и выиграла дело, ее контракт был признан недействительным. Он также подарил ей пару серег с сапфирами, привезенных из Мадрида; она сказала ему, что никогда в жизни не носила дорогих украшений. Всему виной мое плебейское происхождение, объяснила она. Оуки, чего с нее взять. Она прятала сапфировые серьги, а также другие драгоценности в носках туфель и домашних тапочках, все это найдут в насквозь пропыленном чулане уже после ее смерти.
Найдут, но не скоро. Она не собиралась скоро умирать! Во всяком случае, в обозримом будущем.
Я Мисс Золотые Мечты. Тебе нравится целовать меня, да? Всю, всю, всю, да? Ну что ж, вот она я, жду. Меня уже любили целые сотни тысяч мужчин. И моя власть над ними еще только начинается!
В тот вечер она смотрела «Зуд седьмого года» в кинотеатре «Сепульведа». Баки бы точно понравился фильм, он бы громко хохотал и хватал Норму Джин за руку. А после, уже дома, заставил бы ее надеть одну из сексуальных кружевных комбинашек и занялся бы с ней любовью, ее муж, молодой здоровый парень, заведенный до чертиков. Но она решила покончить со всеми этими штуками на экране, которые не ее. Она решила исчезнуть. Как Гарриет — исчезла и забрала с собой Ирину. Такое решение принимается мгновенно!.. Она исчезнет из Голливуда, сбежит из-под надзора Бывшего Спортсмена. И переселится в Нью-Йорк, и будет жить в квартире одна. Займется изучением актерского мастерства. Еще не поздно! Никто не будет знать, кто она такая. Начнет все сначала, станет робкой и прилежной, как и подобает студентке. И будет учиться сценическому мастерству. Жить театром! Играть в пьесах Чехова, Ибсена, О'Нила.
Фильмы — среда мертвая, они живут исключительно благодаря зрителям. Прекрасная Принцесса и Темный Принц кажутся живыми только зрителям. И любимы они лишь зрителями, да и то только в силу их невежества и одиночества. Но ведь никакой Прекрасной Принцессы на самом деле не существует, верно? И никакой Темный Принц не примчится тебя спасать.
Потом она поехала в Венис-Бич. Помнила только, как выжимала педаль газа босой ногой и искала, где тормоз. Черт побери, куда подевалась муфта сцепления? Она бросила поцарапанный и перегревшийся «бентли» на Венис-бульвар, ключи оставила в замке зажигания. Отсюда — только пешком. Босиком. Бегом. Она бежала — не в испуге, но подгоняемая странным возбуждением. Платье на груди было разорвано. Жаль, такое славное платье!.. Теперь эта полоска пляжа на рассвете стала ее домом. Потому что тут, совсем рядом, жила бабушка Делла. И могила бабушки Деллы тоже тут, неподалеку. И они с Нормой Джин гуляли по этому пляжу, прикрывая глаза ладошками от яркого блеска волн. Бабушка Делла, конечно, очень бы ею гордилась. Но сказала бы: Сама решай, дорогая. Если уж тебе стала так ненавистна твоя жизнь. Чайки, береговые птицы. Они с пронзительными криками кружили над ней.
Она вбежала в волну, первую из волн, накативших на берег. Всегда поражаешься силе и мощи волны, волна всегда обдает тебя холодом. Вода такая тонкая и прозрачная, так и ускользает сквозь пальцы, интересно, откуда же берется в ней эта сила? Странно!.. В волнах, чуть дальше от берега, она заметила нечто живое. Какое-то беспомощное тонущее существо, она должна спасти его. О, и в то же время она понимала, что никого там нет, что это просто видение или галлюцинация. Или же ее заворожили, она понимала все это, но собственные мысли как-то не казались слишком убедительными, и она знала: надо действовать, и быстро. Может, там ее ребенок?.. Или ребенок какой-то другой женщины? Живое беспомощное существо, и только Норма Джин видит его, только она может спасти.
