Они одолели уже целый пролет, когда солдаты мощной ватагой вывалились на площадку четвертого этажа, на пару секунд замерли, прислушиваясь, затем гурьбой рванули вверх. Белоснежка махнула товарищам: поднимайтесь, а сама присела на ступеньку и подняла автомат.
Площадка пятого этажа не была последней. Слева располагалась дубовая дверь, запертая на замок. За ней-то, вероятно, и находились многочисленные служебные помещения. Однако выход на чердак и крышу скорее всего был еще выше.
Белоснежка понимала: силы у ребят на исходе и, если солдат не задержать, им не уйти. Солдат много, очень много. Сотня против одного, молодые, свежие, здоровые и перепуганные. Девушка чувствовала, как проходит действие метедрина. Усталость давила на плечи, в глазах появилась перламутровая пелена сонливости. Желание прилечь и уснуть было пока еще слабым, но, если не сделать вторую инъекцию, скоро оно станет непреодолимым. Навалится черным мохнатым зверем, и тогда она перестанет контролировать собственные действия и уснет. Оставалось надеяться, что к тому моменту, когда это произойдет, они будут уже далеко.
Солдатики бежали вверх. Похоже, несколько минут без стрельбы вскружили им голову. В пылу охотничьего азарта они совершенно забыли об осторожности. Белоснежка нажала на курок. На крутой лестнице, огромной и гулкой, сухое чавканье «вала» отозвалось сумасшедше громким эхом. Пули ударили в стену поверх голов солдат, заставив их остановиться и торопливо скатиться вниз, в мертвую зону.
Спокойно, без суеты Белоснежка вытащила полный магазин и пристегнула вместо пустого. Одна из легенд, навеянных голливудской кинопродукцией, заключается в том, что двадцать патронов — это невероятно много. Можно полчаса палить во все стороны, при этом совершенно не заботясь о боеприпасах. Как бы не так. Двадцать патронов — это мало. Чертовски мало. А у нее осталась всего одна целая обойма, пара гранат и хрен с прованским маслом. Пора подумать об экономии.
— Внимание! — послышался снизу усиленный мегафоном, уверенный молодой голос. — Террористы, мы предлагаем вам сдаться! Добровольная сдача смягчит вашу вину! Вам все равно не удастся уйти, все пути перекрыты! Раскаяние будет учтено при вынесении приговора!
Белоснежка дернула плечами, словно говоря: «Чего еще от вас ожидать, ребята», — и крикнула в ответ:
— Давайте наоборот! Ты, крикун, забирай свою команду и мотай вниз! Мы все равно уйдем, но жертв будет гораздо меньше!
Внизу повисло возмущенное молчание. Как это так: террористы в ловушке и тем не менее огрызаются, выдвигают какие-то наглые требования? Угрожают… Через секунду тишина раскололась автоматными очередями. Под прикрытием огня пара солдат рванулась было вверх по лестнице, но Белоснежка легко срезала их двумя одиночными выстрелами. Пальба моментально стихла.
— Ну что, настрелялись, «крыжовники»? Патроны пожалейте! Они, между прочим, денег стоят!
Белоснежка спокойно поднялась, вытащила из кармана «Ф-1» и, крикнув громко: «Ребята, сюрприз!» — швырнула гранату вниз. Черный шарик ударился о ступеньки, запрыгал по лестнице, издавая неприятный звенящий звук: клонг-клонг!
Кто-то завопил отчаянно:
— Ложись!!!
И тут же послышался дробный топот шагов. Расталкивая друг друга, солдаты бросились обратно в коридор. За спиной Белоснежки игрушечно, по-новогоднему, хлопнул взрыв, а пролетом выше уже размахивал рукой Ватикан:
— Быстрее, быстрее.
Девушке казалось, что она торопится изо всех сил, на самом же деле шаги получались тягучими, медленными. Ватикан рванулся к перилам, для острастки выстрелил в лифтовую шахту, подхватил Белоснежку за руку и огромными скачками понесся вверх по ступеням.
А Леденец, поддерживая одной рукой висящего на спине Дофина, уже стоял перед обитой железом массивной дверью, запертой на мощный навесной замок. Подняв правой рукой автомат, лысый здоровяк очередью разворотил косяк. На месте петель теперь зияла дыра размером с кулак. В этот момент Дофин медленно опустил руку вниз. Леденец не заподозрил опасности, он подумал, что приятель просто соскальзывает, и чуть-чуть согнулся в пояснице, подсаживая его, поудобнее взваливая на плечи. Пальцы Дофина коснулись пистолетной рукояти, плотно ухватили ее, рванули вверх.
Ничего не понимающий Леденец начал оборачиваться, произнося по ходу дела:
— Очухался?
В этот момент Дофин, резко подняв пистолет к его голове, приставил ствол «гюрзы» чуть ниже уха и нажал на спусковой крючок. Леденца швырнуло на дверь. Он крепко ударился головой, оставив на стали багровый потек. Здоровяк еще не был мертв, хотя, пожалуй, понимал, что умирает. Он обернулся, словно недоумевая: что же случилось? — и увидел настороженные, выпученные глаза Дофина, стянутые, искаженные злобной гримасой губы и морщины, изменившие лицо бывшего товарища настолько, что стало почти невозможно узнать его. Дофин выстрелил еще раз. Леденец дернулся. Пуля вошла ему под правый глаз. Изо рта выплеснулись черные сгустки крови, здоровяк как-то разом осел и начал медленно валиться на бок. Сейчас он напоминал мощный, хорошо отлаженный механизм, в котором вдруг лопнула тоненькая пружинка, приводящая в действие всю эту глыбину.
— Леденец?! — закричала на площадке девушка.
Дофин моментально развернулся на триста шестьдесят градусов. Белоснежка? А если нет? Если внизу враг? Если это Белоснежка, то почему не помешала ублюдку-двойнику расправиться с ним, Дофином? Перед глазами встала отчетливая картинка: говорящая что-то девушка, он сам, поворачивающий голову, и резкая оглушительная боль, вспыхнувшая вдруг в голове, затмившая собой все. Несомненно, она тоже враг. Как и третий, двойник Ватикана.
Дофин спокойно опустился на колено и, обхватив оружие обеими руками, вытянул его перед собой, тщательно целясь над срезом лестницы.
* * *
Белоснежка остановилась.
— Леденец, — еще раз позвала она.
Тишина.
Встревоженная девушка обернулась к Ватикану и спросила одними губами:
— Что случилось?
Тот кивнул вверх, провел ладонью вокруг головы, потом закрыл глаза и откинул голову назад, что должно было означать: Леденец умер.
— И что будем делать? — так же беззвучно выдохнула Белоснежка.
Ватикан подумал секунду, затем жестами объяснил.
Девушка согласно кивнула.
* * *
Дофин ждал. Он знал, что врагам никуда не деться. Они поднимутся наверх, чтобы узнать, что же случилось с их напарником, ублюдочным двойником.
«Ну где вы? — проговорил он про себя. — Поднимайтесь-ка сюда. Я уже жду».
Ему очень хотелось заглянуть в лифтовый проем, но он удержал себя от этого шага. Они, конечно, тоже предполагают худшее и начнут стрелять, стоит только высунуть нос. Ну уж нет, не дождетесь. Дофин резко тряхнул головой, смахивая капли пота, выступившие на лбу, так и норовящие попасть в глаза.
