— Крупным планом, — ответил оператор.
— Что там происходит?
— Разговаривают. Эх, жалко, я не умею по губам читать! — пробормотал Миша. — Черт, нам бы вторую камеру!
— Зачем?
— Я бы снимал террористов, а ты — спецназовцев.
— Со спецназовцами и без нас разберутся.
— Так, он подходит к броневику.
— Ну-ка дай! — Вероника перехватила камеру.
— Такой кадр запорола, — досадливо сказал Миша. — Всю картинку смазала.
— Ничего, естественнее будет выглядеть. — Девушка приникла к видоискателю.
* * *
Марафонец подошел к броневику, остановился, посмотрел на людей, сидящих внутри кузова-сейфа. Пастух недобро ухмыльнулся и, не размахиваясь, мгновенным ударом сбил Марафонца с ног. Тот упал, медленно перевернулся на бок, приподнялся на локте и потряс головой. Котов стоял, молча наблюдая за экс-террористом.
— Ну и зачем? — спросил он Пастуха.
— Для профилактики. Чтобы неповадно было. Ладно, забирайтесь в кузов.
Котов посмотрел в сторону терминала. Пастух моментально наклонился и рывком втянул Котова в машину. Затем ухватил Марафонца за воротник и швырнул в нагретое, жаркое нутро броневика.
* * *
Командир спецназовцев угрюмо наблюдал за происходящим. Террористы легко решили проблему возможной засады в самолете, захватив двоих заложников. Котов был прав: они не дилетанты, не сопливые рыночные торговцы, которым захотелось красивой жизни, не обширянные уголовники и не провинциальные самоучки-каратисты. Нет, это ребята тертые, знающие.
Стоя рядом с машиной, Пастух поднял мегафон:
— Значит, так. На заправку у вас еще десять минут, после этого грузовик и ваши люди уходят от самолета. Один из нас поднимется и обыщет самолет. Если все будет чисто, вы подгоните погрузчик. Мы закинем броневик в грузовой отсек. Затем выкатываемся на взлетную полосу и отпускаем заложников. Если наш человек хоть что-нибудь заподозрит в самолете, оба заложника будут убиты.
* * *
Командир спецназа хмыкнул. Оба. Ну, Марафонец, так хрен с ним. Убили — нам же легче. Баба с возу, как говорится. А вот как быть с майором? И как, черт побери, они собрались взлетать с броневиком на борту? Балансировка будет нарушена, и лайнер грохнется, не успев даже набрать высоту… А может быть, это и к лучшему? Нет, нельзя. Тогда «уплывут» коды. А летчики? Им же нужны будут летчики! Кто-то же должен управлять самолетом. Надо подготовить ребят. Там-то и скрутят этих орлов.
За спиной послышался шум. Спецназовец обернулся. Сквозь оцепление продирался один из «дорожников». Подбежал, козырнул.
— Звонили из штаба, — вполголоса торопливо забормотал он. — Им удалось выяснить, кто такой Хорь.
Спецназовец довольно хлопнул в ладоши. Штурм? А через секунду сообразил: какой штурм? В заложниках майор ФСБ. А, впрочем, зачем нужен штурм? Все равно с нарушенной балансировкой самолет сядет на хвост и рухнет у взлетной полосы. А-а, ну и хрен с ним!
20.42
Стоящий у броневика террорист поднял мегафон и выкрикнул:
— И подайте трап! Немедленно!
Он забрался в кузов, дверца захлопнулась.
— Подайте им трап, — решительно скомандовал спецназовец, который сейчас ощущал себя главным. — И убирайте заправщик. Пусть эти уроды катятся к такой-то матери. Мы не станем больше рисковать.
Подали трап. Двое рабочих свернули шланг, подцепили к грузовику подъемник, и машина укатила к ангарам.
Броневик подъехал к самолету и остановился. Из него выпрыгнул один из террористов с «АКМСУ» на груди. Оглядевшись, боевик затопал вверх по трапу и скрылся в салоне. Минут через двадцать пять он появился, скатился вниз по крутой лесенке и крикнул:
— Эй, можете подгонять автопогрузчик!
21.10
Спецназовец поглядывал на происходящее спокойно, даже с улыбкой. Он думал о том, что его ребятам-снайперам ничего не стоило бы снять террориста прямо на лестнице, всадить ему пулю в башку. Но зачем? Стрелять — значит рисковать жизнями заложников. Вернее, одного заложника. Марафонца он заложником не считал. Так, дерьмо, отброс. А эти сволочи все одно умрут…
К самолету легко и шустро подкатил погрузчик — небольшой оранжевый драндулет с платформой на раздвигающихся скрещенных «лапках».
Один из террористов подошел к кабине, ткнул водителя стволом в грудь, скомандовал:
— Вылезай и беги к ангарам! У тебя двадцать секунд. Потом стреляю. Пошел!
Тот выскочил из кабины и как ошпаренный понесся к техническим строениям.
Боевик проводил его взглядом, забрался за руль погрузчика. Электрокар круто развернулся, подбираясь к передку инкассаторской машины, опустились с урчанием трапы-пандусы. Броневик, взревев двигателем, вкатился на платформу и замер. Из кузова выбрался третий террорист. Он подошел к краю платформы, остановился, оглядывая рулежку. Через минуту створка погрузочного отсека плавно ушла вниз. Платформа сдвинулась вперед, остановилась, уперевшись в борт, и броневик вкатился в темное нутро лайнера.
Спецназовец ухмыльнулся: «Летите, голуби, летите…»
21.29
Один из снайперов доложил:
— Я — «шестой», вижу в салоне самолета людей. Занимают кресла пилотов. Что делать?
— Ничего, — ответил спецназовец. — Никому не стрелять. Просто наблюдаем.
На башне ожило переговорное устройство:
— Та-ак, мы, борт… Хрен его знает, какой борт. Короче говоря, башня, доложите параметры для взлета.
— Я — башня, — сидящий за пультом диспетчер начал диктовать данные: скорость ветра, направление, наиболее благоприятная для взлета полоса. — Взлет.
— Башня, тебя понял, — ответил террорист.
— Ваш позывной — ноль двадцать один, — сообщил диспетчер.
— А мне по хрену, — последовал короткий и емкий ответ.
Самолет тяжело тронулся с места и покатил по рулежке к полосе.
Стоящий рядом с диспетчером оперативник сказал:
— Спроси у него насчет заложников.
— Ноль двадцать один, я — башня. Что с заложниками?
— Живы ваши заложники. Чего с ними сделается-то? Высадим перед взлетом. Все, башня, отбой.
— Они не смогут взлететь, — сказал диспетчер. — Самолет разбалансирован. Надо сообщить…
— Не надо, — коротко ответил оперативник. — Вот если заложников не высадят, тогда сообщишь.
Диспетчер пожал плечами, словно говоря: «Вам виднее…»
Лайнер все набирал скорость, дополз до конца рулежной полосы, развернулся и выкатился на ВПП. Здесь он остановился, передняя дверь открылась.
