Крик Айсберга смолк внезапно, словно кто-то отсек его ножом. Гигант невероятным усилием перевернулся на спину, сел, привалившись к стене. Лицо его было полно решимости, глаза горели неистовой, всесокрушающей злостью. Вытащив «гюрзу», он несколько раз выстрелил в темноту и пихнул здоровой ногой Бегемота.
— Вставай, толстяк, вылезай. Леденец, помоги ему. — Чувствовалось, что каждое слово дается гиганту с трудом. Он задыхался от боли.
Из темноты хлопнул еще один выстрел. Колено Айсберга превратилось в губчатую кашу. Гигант вскрикнул, но тут же стиснул зубы.
— Леденец, — хрипло крикнул он, — уноси Бегемота!
— А ты?
— Мне все равно не уйти, у меня обе ноги не работают. Бегемот! Бегемот! — еще громче проорал он и широко махнул рукой, зацепив толстяка по плечу. — Лезь наверх! Лезь наверх, падла, я тебя прикрою!
Вытащив из-за спины «РГ-6» — ручной гранатомет, гигант несколько раз нажал на курок. С басовитым шмелиным воем гранаты устремились в темноту и через секунду начали рваться яркими желто-алыми вспышками.
Штурмовики залегли. Первые две гранаты ушли на максимальную дальность, не причинив группе ни малейшего вреда. Третья ударила чуть ближе. Врезавшись в потолок, осколочный заряд разорвался, брызнув крохотными раскаленными осколками.
* * *
— Жаль, огнемета нет. Я бы им устроил…
Ниже Айсберг стрелять не мог. Боялся, что граната взорвется рядом с ним и Бегемотом. Он специально взял немного повыше и снова нажал на курок.
* * *
Четвертая граната ушла в темноту и угодила именно туда, куда рассчитывал гигант, — в потолок тоннеля метрах в тридцати за спиной штурмовиков. Осколки ударили двоих спецназовцев по ногам. Одному крохотный кусочек железа попал в шею и предплечье.
* * *
Из тоннеля послышались крики. Лицо Айсберга перекосила странная гримаса. Вероятно, он хотел улыбнуться торжествующе, да боль не дала.
— Ну что, падлы, взяли? — заорал гигант. — Взяли, суки?! Только подойдите, твари!
* * *
Пятая граната с низким гудением ушла в темноту, пролетев чуть дальше, чем рассчитывал Айсберг. И вновь взрыв не причинил штурмовикам сколь-нибудь значительного вреда.
— Перевязать раненых, — скомандовал старший. — И вызывайте остальных. Эти сволочи тут.
Двое спецназовцев отползли назад и принялись бинтовать корчащихся на земле товарищей.
Старший поднял автомат, тщательно прицелился…
Гигант поднял голову и крикнул Леденцу:
— Забирай толстяка! Впиндюрь ему пирамидон, побежит, как молоденький! Давайте, ребята, давайте!
* * *
Бух! — последняя, шестая, граната унеслась в тоннель и разорвалась метрах в двадцати от штурмовой группы. Один из санитаров упал, второй, наоборот, выпрямился во весь рост, сжимая голову руками. Его контузило.
* * *
Леденец разрядил магазин в темноту. Он не знал, что его пули срезали раненого спецназовца. Тот, отлетев к стене тоннеля, сполз вниз, безвольно склонив на грудь окровавленную голову. Перевернувшись на спину, боевик принялся вставлять в «АКМСУ» новый магазин.
— Бегемот! — крикнул он, глядя в потолок. — Бегемот! Пришел в себя?
— Да, — проклацал зубами тот. — Мне больно. Мне очень больно.
Айсберг перевернулся на бок, вытащил из-за спины индивидуальную аптечку, открыл ее. В этот момент темнота огрызнулась хлопками выстрелов. Еще одна пуля попала Айсбергу в бедро, две ударили в бронежилет на боку, не причинив особого вреда. Тот рывком перекатился поближе к Бегемоту, вытащил из аптечки шприц-тюбик и вколол толстяку обезболивающий укол в раскуроченное колено.
— Сейчас полегчает, — пообещал он. — Держись, парень, вылезем.
Бегемот, закусивший от боли губу, закивал головой.
— Молодец, — сморщился Айсберг. — Молодец, уважаю.
Он действительно почувствовал уважение к этому рыхлому бесформенному мужику, нашедшему в себе силы не стонать с такой-то раной. Большинство из тех амеб, с которыми Айсбергу доводилось встречаться в жизни, получив пулю в колено, давно бы уже выли и катались по полу. Это не относится к спецназовцам, конечно. Но Бегемот-то не был спецназовцем. Так, рядовой пентюх, и все-таки молчит. Молчит, умница. Ухватив толстяка за воротник, Айсберг в два рывка подтянул его к платформе.
— Леденец, — гаркнул он, — хватай его!
Еще одна пуля раздробила Айсбергу плечо. Леденец понимал: высунуться сейчас над краем платформы равносильно самоубийству. Вмиг всадят пулю в башку. Он подумал полсекунды, затем отстегнул автоматный ремень и бросил один конец вниз.
— Бегемот, цепляйся! Намотай на руку. Понял, Бегемотик?
Айсберг с облегчением привалился спиной к стене и поднял пистолет.
— Леденец! — крикнул громко, чтобы услышали люди в тоннеле. — Брось пару обойм. Мне этих г…ков в колбасу переработать нужно.
— О чем базар, мужик! — без тени насмешки отозвался тот. — Бегемот, ухватился?
— Ухватился. — Толстяк как раз закончил наматывать ремень на запястье. — Готов.
— Теперь попробуй встать на здоровой ноге, — скомандовал Леденец.
Бегемот нерешительно оглянулся на Айсберга.
Тот ободряюще кивнул.
— Давай, давай, мужик. Не бойся, я тебя прикрою. — Он передернул затвор и нажал на курок.
Пистолетные выстрелы слились в одну мощную, удивительно ровную барабанную дробь. Пули с визгом рикошетили от стен, выбивая из бетона и железа желтые искры.
— Твари! Падлы! Только поднимите башку! — орал Айсберг. — Только поднимите! Я вас, суки, всех ухандокаю! Бегемот, гад, лезь быстрее!
Бегемот поморщился. Простреленная нога горела адским огнем. Боль сжигала толстяка изнутри, словно пламя газовой горелки, оставляя целой только никчемную, пустую оболочку тела. И все-таки он нашел в себе силы встать. Правая нога висела плетью, но он все-таки стоял.
— На счет «три» толкаешься, и я тебя втягиваю сюда. Понял? — проорал Леденец.
— Понял.
Бегемот закусил губу. Ему было трудно говорить, потому что вместе со словами наружу рвался крик. Неистовый, звериный, замутняющий рассудок, высасывающий все силы.
— На счет «три», — напомнил Леденец. — Поехали. Раз, два, три, — просчитал он в пулеметном темпе.
Бегемот что было сил толкнулся здоровой ногой и почувствовал, как его тащит, словно кошка котенка, вверх. Пуля ударила рядом с его рукой. Еще одна прошлась по бронежилету. Бегемот болтался на краю платформы, как бесформенный куль. Ноги висят, тело распластано по мрамору. Леденец повернулся на спине и, уперевшись каблуками в скользкий пол, рванул за ремень, издав странный горловой звук. Бегемот вскрикнул, когда измочаленное колено ударилось об острый край бетонной плиты, со всхлипом втянул воздух. Однако он уже был на платформе. Пусть и не здоровый, но живой.
