Лестница находилась в конце коридора, за широкой стеклянной дверью. Мы едва успели выскочить, когда из лифта дружной гурьбой вывалилась охрана. Затопотали по коридору.
Сергей Борисович засунул пистолет под ремень, одернул пиджак. Парой пролетов ниже весело щебетали какие-то девушки. Мафиозо повернулся ко мне.
— Спокойно. Спускаемся не торопясь.
Мы пошли вниз, преисполненные начальственного достоинства. На третьем этаже столкнулись с парочкой юных курильщиц. Они стрельнули в нас глазками, на что мафиозо отреагировал адекватно:
— Та-ак, почему курим во время рабочего дня? — Девицы переглянулись озадаченно и снова посмотрели на нас. — Ты смотри, какой бардак развели, — продолжал внушительно громыхать Сергей Борисович, — Ну ничего, мы это исправим. Человек пять уволить — сразу отучатся перекуривать во время работы.
Девицы шустро погасили окурки и скрылись за дверью.
Мы спустились на первый этаж, независимо прошествовали мимо охранника, вышли на площадь и здесь ускорили шаг. Перебежали Садовое кольцо, нырнули в машину. Сергей Борисович вставил ключ в замок зажигания. Двигатель заурчал мерно, и мафиозо ударил по газам. Обернувшись, я посмотрел на площадь. Из дверей банка выбежали двое парней в пятнистой форме. Они озирались, явно отыскивая кого-то взглядом. Хотя… какое там кого-то. Нас они разыскивали, нас. Им не повезло. К тому моменту мы уже влились в плотный поток машин».
* * *
— А очистить изображение никак нельзя? — спросил Андрей, наклоняясь к самому экрану.
Он и Тонколицый вот уже полтора часа сидели в монтажной студии телерадиокомпании «Останкино». Молодой, но уже совершенно седой парень по имени Артём явно скучал, однако дело свое делал. Исправно прокручивал пленку, останавливал в нужных местах в соответствии с пожеланиями «визитёров», отматывал назад, давал пояснения по уже смонтированному материалу.
Тонколицый устроился у двери, сидел, забросив ногу на ногу, и, улыбаясь, наблюдал за Андреем.
Артем, отлаживая изображение, Доглядывал на Тонколицего, а затем поинтересовался у Андрея:
— А чего он всё время улыбается-то?
— Он? — Андрей повернулся, тоже посмотрел на Тонколицего и дернул плечом. — Настроение, видать, хорошее.
— Смотри. — Артём передвинул несколько «ползунков» на огромном пульте, повернул манипулятор, заставляя запись идти кадрами. — Чище не сделаешь. Материал, откровенно говоря, тот еще.
— А увеличить изображение можно?
— Смотря какой фрагмент. Зерно крупное. Нечетко получится.
— Всё равно. Вот здесь, на краю экрана.
Андрей торопливо набросал схематичный план улицы, дома. Стрелочками расчерчивал передвижение прохожих, проставлял время с разрывом в пять секунд. Кто, откуда и куда двигался. Где остановился. Записал перемещения оператора. Схему движения машин. Время блокировки движения темно-синей «пятеркой» Петра. Под конец он озадаченно хмыкнул.
— Этот фрагмент? — Артем вывел изображение на монитор компьютера, выделил нужный участок кадра курсором.
— Да. Этот. Только пониже еще захвати. Во, отлично.
Артём щёлкнул «мышкой». Изображение нужного участка стало крупным, но практически неразличимым. Курсор ткнулся в «инструментальную панель», нашел нужный пункт меню. Щелчок «мыши». Изображение подернулось рябью. От верхней границы кадра побежала полоса.
— Сейчас очистится, — сказал Артём. — Но предупреждаю, качество все равно будет не телевизионное. Камера-то любительская. Даже не «Бетакам», а обычная восьмимиллиметровка…
Изображение стало чище. Оно по-прежнему оставалось подернутым дымкой, но на нем стали различимы лица людей.
Андрей записал что-то в листке. Протянул монтажеру ручку, поднялся.
— Спасибо.
— Да не за что, — ответил Артём без энтузиазма. — Заходи, если вопросы возникнут.
— Спасибо еще раз.
— Счастливо, — ответил тот и отвернулся.
Через десять минут Андрей и Тонколицый сидели в такси, которое мчало их по проспекту Мира в сторону центра.
— Ты всё узнал, что хотел? — спросил Тонколицый.
— Почти.
— И куда мы теперь?
— Сам увидишь.
— В газету, что ли?
— В газету после. Пока в другое место.
* * *
В кабинете у Макса зазвонил телефон. Руоповец снял трубку:
— Слушаю, — усмехнулся. — Привет. Ну ты устроил, братец, сегодня переполох. Сейчас свободен. Что узнать? — Макс придвинул блокнот, записал. — Хорошо, выясню. Если какая-то информация есть, поднимем. Перезвони через полчасика. Эй, погоди, не вешай трубку! У тебя все нормально? Все? Молодец. Тогда звони.
Макс повесил трубку, вырвал из блокнота лист и вышел из кабинета.
* * *
В другом кабинете другого здания новый назначенец нажал кнопку селектора. Теперь Коновалова было не узнать. Куда подевалось прежнее подобострастие! В полковничьем кресле сидел начальник. Пусть майор, пусть временно исполняющий обязанности, но ведь от майора до полковника один шаг. Как и от ВРИО до полноценной должности.
На вызов явились незамедлительно. Штатский приоткрыл дверь, шагнул в кабинет, остановился у стола.
— Вызывали, товарищ майор?
— Что у нас по беглому милиционеру? — строго, не глядя на подчиненного, поинтересовался Коновалов.
— Товарищ майор, наш источник в газете сообщает, что милиционер контактировал сегодня с одним фото корреспондентом. Они присутствовали на вокзале и даже отсняли несколько плёнок.
— Чёрт! — На щеках Коновалова заиграли желваки. — А этот, мать его, источник раньше почесаться не мог? Чтобы мы смогли этого мента на вокзале взять? А? Учишь вас, учишь. Пленка теперь ещё какая-то…
— Товарищ майор, да ничего страшного. Снимки ничего компрометирующего не содержат. А то, что Фролов на них, так это даже к лучшему. Нам на руку. И начальство, думаю, одобрит.
— Ладно, — устало согласился Коновалов. — Но смотри, чтобы больше никакой самодеятельности. А то ведь, сам знаешь, за мной не заржавеет. У меня не побалуешь. Я вам не Маков. Короче, так. Чтобы завтра к полудню на этого мента некролог в газете появился. Ясно? Или я в двенадцать ноль-ноль читаю твой рапорт, или в одну минуту первого подписываю приказ о твоей отставке, понял?
— Так точно, товарищ майор. У меня предложение. А что, если наш человек изымет пленки и тем самым вынудит мента приехать в газету? Беглец, кстати, уже созванивался с этим фотографом, контакт налажен, как говорится.
— Дельно, капитан. — Коновалов нахмурился и принялся деловито листать бумаги. — Вот и работайте. Подключи всех. Носом рой землю, но чтобы завтра к двенадцати я забыл про этот геморрой. Ясно?
