Атум-хаду писал:
Иду с богами я. Неспешно мы гуляем.
А то и вовсе, утомившись разговором,
На камень сядем и, расслабясь, наблюдаем
Е*ущихся козла с козою под забором.
(Катрен 13, есть только в отрывке «С», из книги Ральфа М. Трилипуша «Коварство и любовь в Древнем Египте», изд-во «Любовный роман Коллинза», 1920 г.)
Дом престарелых «Гавань на закате» Сидней, Австралия 6 декабря 1954 года
Мистер Мэйси!
Изучив людей (а мне, сказать по чести, случилось повидать все, что только бывает на этом свете), я пришел к выводу, что за любым действием скрыт один из пяти мотивов. Мотивы эти, сами понимаете, не тайна за семью печатями: деньги, голод, похоть, власть, самосохранение. Вот и все. В зале суда и в кино по-разному объясняют, почему-де такой-то стал премьер-министром или кокнул соседей, да только это все маскировка. Прислушайтесь — и вы поймете, что они жонглируют все теми же пятью шарами, пытаясь отвлечь вас болтовней не по делу. Никто и никогда ничегошеньки не сделал по иной причине, кроме этих пяти.
Все это имеет прямое отношение к рассказу про Пола Колдуэлла и Кэтрин Барри, большевичку, прежде работавшую в библиотеке. Это рассказ про властолюбивую изменницу, которая заправски играла на чувствах ранимого юноши и увлекла его в бездну разврата. История трагической гибели Пола в Египте начинается в тот момент, когда Кэтрин Барри, холодная, опасная, жгучая красавица, подтолкнула восьми-девятилетнего мальчика к его судьбе.
Передо мной сейчас лежат реконструкция беседы с мисс Барри (10 июля 1922 года), ее письмо с типичными оправданиями, запись разговора с ее братом (11 июля 1922 года) и краткое заключение, которое я написал для окончательного рапорта, отправленного в Лондон. Еще у меня есть письмо от Рональда Барри (брат), в котором он просит меня разыскать любые свидетельства того, что Пол жив, а коли жив — конфиденциально сообщить Рональду, где тот проживает. Рональд, зуб даю, хотел Колдуэлла прикончить. Само собой, до этого не дошло, и все же разумно будет вспомнить, что никто не нанимал меня Пола Колдуэлла защищать.
В итоге память моя освежена, ей не мешают даже вопли собратьев по престарелости, которые немощно тузят друг друга, пытаясь завладеть неполной колодой драных карт. Я делал записи по ходу, расшифровывал их дома, потом опять переписывал для рапорта в Лондон, теперь вот наново дополняю текст для вас. Согласитесь, нашим читателям откроется убедительная картина. Коли вы посчитаете нужным что-то добавить — пожалуйста.
Ну так вот. Полу — восемь лет. Или девять. Или десять. Завоевание сердца миссис Хойт в девятнадцать, цирковой номер со змеями, карманничество на рынке — все это его еще ждет. Перед нами — маленький мальчик, посещающий государственную школу. Тихий, замкнутый (что неудивительно) пацан, он молча сносит свою порцию побоев от Юлейли и приваженных ею мужиков. И нет у него жалости к младшим жертвам, к собственным братьям-сестрам, а все оттого, что когда Юлейли Пола не колотит, она его приголубливает и говорит, мол, всем этим немытым детям до тебя как до небес, потому как ты есть сын знатного джентльмена Барнабаса Дэвиса, который кабы не сгинул в море и не потоп на обратном пути в Австралию, забрал бы Юлейли и Пола с собою в Лондон. «Мать Пола слепо благоговела перед богатеями и кормила мальчика россказнями про классовое превосходство, хотя сама жестоко страдала от нищеты и угнетения», — сказал один из Барри, кто именно — у меня не записано. Оба они были «красными» до мозга костей, Мэйси; не хочу вас пугать, но встречаются такие кадры и среди антиподов. Они пропитались нечистой, заразной философией большевизма насквозь, они лелеяли ее даже после того, как она их потопила.
По словам Рональда Барри, у которого Пол учился, в школе мальчик, за исключением одной детальки не представлял собой ничего особенного. Такой тихоня, грязный, конечно, как и почти все дети бедняков, но воспитанный, сидел смирно, делал что говорят. «По большей части мы старались присматривать за маленькими ублюдками, чтоб они не вляпывались в неприятности, — сказал Рональд. — Учить их чему бы то ни было на самом деле не разрешалось. То же угнетение, только другими средствами: надо было притвориться, что чему-то там их учишь, а на деле морочить им головы, чтоб они смирились с тем, что уготовил им господствующий класс».
Однажды на уроке детям немного рассказали про Египет. Египет расположен в пустыне, в Египте много древних непонятных построек, населявшие Древний Египет язычники были не в курсе насчет господа бога, поэтому умерших царей заворачивали в простыни и считали, что те живут вечно. «Наверно, я добавил еще, что пирамиды строились рабочими, которых заставляли трудиться на жестоких царей», — сказал коммуняка Рон. Дети посмотрели книжку с картинками и перешли к арифметике.
Ну вот, день подходит к концу, оборванцы поперлись к выходу, Рональд Барри приводит класс в порядок и нигде не находит книжки с картинками про Египет — что не есть хорошо, поскольку взял он ее у сестры в публичной библиотеке. Ясно, что книжку свистнул один из подонков. На следующее утро, когда Рональд размышляет, как бы провести расследование, заявляется пораньше Пол Колдуэлл. Парень выглядит хуже, чем обычно, и возвращает пропажу. Выясняется, что он вчера не пошел домой, ночь напролет листал книжку, аж спал на улице. Что его в книге зацепило — не говорит, «даже не оправдывается, воришка», — рассказывает мистер Нет-Частной-Собственности. Потом парень шепотом спрашивает: а еще такие книжки есть?
«Мистер Феррелл, я лишь несколько раз был горд тем, что работаю учителем. Отлично помню, что я чувствовал в тот момент. Ребенок хотел учиться. Я мгновенно забыл о проступке; этого человечка мы, вероятно, могли спасти! Конечно, если бы я только знал, что будет потом — придушил бы змееныша на месте!»
После полудня Рональд Барри и его отличившийся ученик пришли в скромное отделение публичной библиотеки. Кто, вы думаете, сказал им «здравствуйте»? Конечно, Кэтрин Барри, прелестная сестра учителя.
— Сестренка, перед тобой — многообещающий молодой человек, желающий прочитать все книги о Древнем Египте на любую тему.
— Привет, Пол Колдуэлл, — говорит мисс Барри ласково и подмигивает, словно хочет сказать: «Не гляди так серьезно! Если захочешь, мы подружимся!» Фальшивая доброта, миловидное лицо, рыжие с красным отливом, под стать убеждениям, кудряшки. (Должен признать, даже в 22-м году, когда от былого очарования не осталось и следа, она все еще была милашкой. Внешность — она обманчива.) Мальчик не умеет себя вести, почти все время молчит, смотрит в пол, ему небось еще не доводилось бывать в таком респектабельном и чистеньком учреждении, как наша маленькая библиотека, с ним, может, никто не говорил так доброжелательно, он, может, никогда не видел таких красивых и явно дружелюбных людей, как мисс Барри. А все потому, что его увлекла та книжка с картинками.
— Вот, мистер Феррелл, мы и решили взять малыша под свое крыло, — сказала мне Кэтрин Барри с горделивым кокетством. «Ну-ка, посмотрим, как записать тебя в нашу библиотеку», — сказал мальчику агент «красных». В тот первый день мисс Барри провела Пола по всем помещениям и, хотя он почти все время молчал, с удовольствием наблюдала, как он таращится на книги, чистые столы, стулья и лампы. Я буквально слышу, как она говорит юному школяру: «Ты как гражданин имеешь право распоряжаться всем этим наравне с любым богачом!»
