Маркиз решил не дожидаться конца этой трогательной семейной
сцены. Он подхватил одной рукой саквояж, другой рукой Лолу и бросился вверх по
каменной осыпи…
На этот раз ему повезло, он не соскользнул вниз, а ухватился
за торчащий из стены кусок арматуры и выбрался на поверхность.
Они стояли посреди стройплощадки, переводя дыхание.
В стороне темнели массивные громады домов, тускло
отсвечивала маслянистая поверхность Екатерининского канала. После затхлого
воздуха подвалов воздух ночного города казался свежим и ароматным. Самое
главное — они были живы, они были на свободе!
Леня поудобнее перехватил саквояж и зашагал к краю площадки,
в ту сторону, где он оставил свою машину. Лола, спотыкаясь и прихрамывая, едва
поспевала за ним.
Вдруг земля у них на пути зашевелилась, и из нее,
отряхиваясь и тяжело дыша, поднялась человеческая фигура. Так в фильмах ужасов
поднимаются из могил ожившие мертвецы…
Леня попятился, вгляделся в этот «живой труп»… худощавое,
подтянутое тело, невзрачное бледное лицо…
Перед ним была Лена Потехина, ничтожная, неприметная
личность из театра. Дочь всесильного авторитета по кличке Фортель. Хитрый,
опасный, неуловимый преступник. Скорпион.
— Поставь саквояж на землю! — произнес Скорпион
холодным, неживым голосом. — Поставь саквояж и медленно отойди в сторону,
если хочешь остаться в живых!
— Лена, ты что — не узнала меня? — подала голос
Лола, выглядывая из-за плеча компаньона. — Это же я, Оля…
— Не заставляйте меня повторять! — прошипел (или
прошипела) Скорпион. — Поставьте саквояж и проваливайте, тогда я ничего
вам не сделаю!
— Спокойно, спокойно! — Маркиз плавно, без резких
движений шагнул вперед, наклонился, поставил саквояж и при этом незаметно
подобрал с земли тяжелый комок глины.
— Без фокусов! — прошипел Скорпион, но его шепот
был заглушен куда более громким звуком.
Где-то сбоку заревел мотор, и на площадку въехал бульдозер с
поднятым щитом.
И Леня, и Скорпион удивленно оглянулись.
В кабине бульдозера сидел старый Ленин знакомый, Кабанчик.
Он смотрел на Скорпиона с ненавистью и направлял бульдозер прямо на него.
— Это тебе, сволочь, за Бритву! — выкрикнул
уголовник и прибавил газу.
Скорпион отпрянул в сторону… но тут же вспомнил о саквояже и
бросился обратно. Леня опередил его, схватил саквояж и отскочил перед самым
бульдозером. Скорпион метнулся следом за ним…
Но в это время земля задрожала и обрушилась. Скорпион рухнул
в образовавшуюся яму, бульдозер свалился на него, а сверху обрушились края ямы,
похоронив под тоннами земли и бульдозер с Кабанчиком, и Скорпиона со всеми его
(или ее) надеждами и амбициями.
— Пусть земля им будет пухом… — проговорил Леня,
остановившись на краю ямы.
Вдруг откуда-то из темноты до него донесся тихий умоляющий
голос:
— Помогите!
— Это еще кто? — проговорил Леня удивленно.
— А это, Ленечка, твоя заказчица! — ответила Лола,
которая стояла над проломом в своде подвала. — Бабуля наша! Актриса с
погорелого театра!
Внизу, на трехметровой глубине, виднелось запрокинутое лицо
Саломеи Леонардовны… то есть Софьи Закоркиной.
— Помогите мне! — крикнула она на этот раз не с
просительной, а с требовательной и приказной интонацией. — Вы на меня все
еще работаете! И саквояж мой… отдайте его, если не хотите проблем!
— Вот оно как! — Леня присвистнул. — А с виду
такая милая пожилая дама! Знаете, бабуля, я не люблю, когда мне угрожают! Вот и
хотел помочь вам, да раздумал! Выбирайтесь сами! — Он сбросил в яму
валявшуюся рядом доску, подхватил Лолу под локоть и, больше не оглядываясь,
зашагал к своей машине.
— Слушаю! — Леня держал мобильник левой рукой,
потому что на правой висел сонный и тяжелый кот Аскольд.
Звонил Ухо.
— Здорово, Маркиз! А что мне делать с той коробкой,
которую мы подменили мужику из зоомагазина? Завезти тебе?
— Ох ты! — Леня всполошился. — А я про нее
совсем забыл… Ты ее, надеюсь, не открывал?
— Нет, конечно… Я вообще сладкое не люблю!
— Какое там сладкое! Там скорпионы…
— Ни фига себе! — Ухо заметно оживился. —
Может, соседке в квартиру запустить? У меня во дворе такая мегера живет, все
время орет, что бензином пахнет и машины шумят…
— Соседке не надо, жалко скорпионов, они очень редкие.
Знаешь что, если сможешь, отвези в Зоологический музей, это на стрелке
Васильевского острова. Отдай там одной ученой даме, она будет в восторге!
Запиши — Дарья Михайловна Укусихина…
— Хорошо, я как раз в ту сторону еду! — И Ухо
отключился.
Остановив машину возле музея, Ухо вошел в просторный холл и
растерянно огляделся по сторонам.
В отличие от Маркиза он не испытывал здесь никакой
ностальгии: животные его мало интересовали, и даже в детстве он ходил с
родителями не в зоопарк и зоосад, а в паровозный музей и музей транспорта.
— Молодой человек, вы куда? — спросила его строгая
тетенька, выглянувшая из-за конторки.
— Да вот, мне нужно эту коробку передать Покусаевой… то
есть Укушенной…
— Кому?! — Дежурная подозрительно уставилась на
него поверх очков.
Ухо достал из кармана листок и прочитал:
— Укусихиной Дарье Михайловне, вот кому!
Взгляд дежурной потеплел.
— Ее сейчас нету, но вы оставьте коробку у меня, я
передам!
— Хорошо! — Ухо вздохнул с облегчением и плюхнул
коробку на стойку. — Только смотрите, не открывайте!..
— Что вы, молодой человек! — успокоила его
тетенька. — Я же не первый год здесь работаю!
Ухо, довольный сделанным делом, ретировался.
Дежурная хотела было углубиться в детектив, от которого
только что оторвалась, как из служебного коридора появилась Марфа Дмитриевна,
пожилая сотрудница Укусихиной.
— Марфа Дмитриевна, — окликнула ее
дежурная, — тут для Укусихиной коробку оставили. Вы не знаете, она сегодня
придет?
— Нет, — уверенно отозвалась та. — Она на
опытной площадке в Удельной, с тараканами работает. Я сейчас как раз туда еду,
могу ей отвезти…
Марфа Дмитриевна прихватила коробку и вышла из музея.
Перейдя дорогу, она села в удачно подошедший автобус,
который должен был довезти ее прямо до места. Везение было просто удивительное:
мало того что совершенно не пришлось ждать автобус на холодном ветру, так еще и
нашлось свободное место.
Марфа Дмитриевна удобно устроилась, поставила коробку на
колени и задремала.
