Анатолий поправил прическу, закрыл чемоданчик и поднялся на
четвертый этаж.
Он стоял перед знакомой дверью, но долго не решался
позвонить. Последний раз он был в этой квартире лет десять назад. С тех пор
столько всякого произошло, жизнь так изменилась… Вряд ли Леня так и живет в
этой коммуналке…
Анатолий нажал на кнопку звонка, и за дверью раскатилась
хриплая простуженная трель. Долго никто не отзывался, и Анатолий совсем было
пал духом и настроился уходить несолоно хлебавши, но наконец послышались
шаркающие шаги, загремели засовы, и старая рассохшаяся дверь отворилась со
скрипом, напоминающим мяуканье голодной кошки. На пороге стояла невысокая щуплая
старушка и подслеповато щурилась на прибывшего. Старушка куталась в пуховый
платок, на ногах у нее были надеты валенки.
— А вы, наверное, по поводу отопления? — радостно
спросила она.
Из квартиры повеяло на Анатолия арктическим холодом, но,
несмотря на это, в памяти всплыло имя старой Лениной соседки.
— Здрасте, Зинаида Викентьевна! — приветствовал ее
Анатолий. — Вы меня не узнаете?
— Вроде бы лицо знакомое… — задумалась старушка и
поманила Анатолия в глубину коридора под слабую лампочку. — Нет, не могу вспомнить!
— А я к Лене раньше часто приходил. Толя Зевако. Не
вспомнили?
— Ах, ну да, конечно… Толечка… только ведь Леня здесь
давно уже не живет… Им квартиру дали, а здесь бабушка его осталась. А как
бабушки-то не стало, то Леня комнату на себя оформил. Заходит он редко,
последний раз прошлым летом был…
Лицо Анатолия разочарованно вытянулось. В общем, он чего-то
подобного и ожидал…
— И вы, конечно, не знаете его нового адреса?
— Ну как тебе сказать… — Старушка задумалась.
Адрес Ленин она, естественно, знала, но Маркиз
строго-настрого запретил давать его кому бы то ни было. И телефон тоже. Но с
другой стороны, ведь это Ленин старый приятель…
— Что мы в дверях-то стоим? — спохватилась
она. — Проходи, хоть чаю попьем, а то такой холод.
В квартире днем никого не было, обитатели этой огромной
дремучей коммуналки были людьми случайными, надолго не задерживались и
старались поменьше в ней находиться.
— Что у вас с отоплением происходит? На улице не
скажешь, что жара, все-таки начало апреля, снег еще не сошел, — спросил
Анатолий, грея руки о чашку.
— Ох, и не говори! — вздохнула Зинаида. — Тут
на пятый этаж въехал какой-то, ремонт сделал — уж стучали-стучали,
сверлили-сверлили, я прямо извелась вся. И что-то там перепутал в батареях,
теперь горячая вода только к нему поступает, а остальные этажи в холоде сидят.
Прямо как на Северном полюсе! Жаловались мы в ЖЭК, заявку писали, а что толку?
Он сантехников не пускает — ремонт дорогой, ничего, мол, не знаю, ничего
переделывать не стану!
— Бывает, — вздохнул Анатолий, — люди разные
попадаются…
— Тут все жильцы собрались, пошли к нему — просить
по-хорошему, — продолжала Зинаида, — куда там! Сначала из-за двери
матюгами орал, а после дверь открыл вот на такую щелочку, а оттуда бультерьер
морду как высунет!
— У него еще и бультерьер есть? — удивился
Анатолий.
— И какой страшный! Злобный такой, зовут Лютик…
— Лютик?!!
— Угу, Малюта Скуратов полное имя. Такой злобный! Марии
Кондратьевны болонку с третьего этажа чуть на куски не разорвал, из пасти
выхватить едва успели! Так вот этот, сверху-то, и говорит: «Если еще сунетесь,
дверь раскрываю без предупреждения, а там уж пеняйте на себя, Лютик разбираться
не станет — кому руку отхватит, кому еще чего важное…» Грубиян!
— Страшное дело! — посочувствовал Анатолий.
После чая и воспоминаний о старых добрых временах, когда и
солнце светило ярче, и люди были отзывчивее, и булка мягче, и колбаса вкуснее,
старушка расчувствовалась и выдала Анатолию нужный адрес.
— Ну я на вокзале переночевал, а утром к тебе рванул. И
решил пошутить маленько, — смущенно признался Зевако, —
загримировался под тебя по памяти и иду себе. Ты, Леня, мало изменился, потому
что встречные соседки со мной здоровались, консьержка, опять же, душевно
приветствовала. Слушай, нравишься ты ей — страшное дело! Вся так и расплылась:
«Ах, Леонид Петрович, дорогой, как поживаете?» И даже краля твоя ничего не
заметила, обругала только, что сам не мог ключом дверь открыть. Правда, моська
ее что-то разлаялась, но она ее с собой унесла.
— Это не моська, а чихуахуа, — обиделся
Леня, — он-то точно нас не спутал бы…
Тут он вспомнил о предательском поведении собственного кота
и помрачнел. И Лолка тоже хороша — впускает в дом кого ни попадя. Где ее
хваленая наблюдательность?
В это время за окном послышался знакомый лай — это Пу И снова
провоцировал здоровенного соседского ротвейлера.
— О! — оживился Леня. — Лолка идет! Сейчас мы
кое-что устроим…
Лола пришла из парикмахерской раздраженная, потому что
причесали не так, как она хотела. Она хотела сделать прическу под Николь
Кидман, а бестолковая парикмахерша хоть и осветлила волосы, но все перепутала и
причесала ее под Шарлиз Терон. Еще она рассердилась на Пу И — ведь сколько раз
просила не злить соседскую собаку, а этому паршивцу как об стенку горох!
Соседский ротвейлер умом не блистал, но нрав имел незлобивый, маленьких собачек
он просто не замечал, считая не стоящими внимания. Разумеется, нахального
чихуахуа такое положение вещей совершенно не устраивало. Сидя у Лолы на руках,
Пу И принимался облаивать ротвейлера, и надо полагать, тявкал такие
оскорбления, какие не мог простить ни один уважающий себя пес. Пу И было мало
того, что как-то разозленный ротвейлер встал на задние лапы, стремясь достать
ненавистного наглеца чихуахуа, и перепачкал Лоле всю куртку. Второй раз
взбешенный пес повалил Лолу вместе с Пу И на землю, и хозяин едва сумел его
оттащить. Сегодня Лола была начеку и успела ворваться в лифт за долю секунды до
того, как ее настигли клыки ротвейлера.
— Пу И, ты наказан! — раздраженно крикнула она и
бросила песика на телефонный столик, зацепив поводок за вешалку. — Будешь
сидеть тут весь вечер!
Пу И нисколько не испугался, он знал, что нервы у него
крепче, чем у Лолы, ей первой надоест сердиться, так что еще назовут бедненьким
и накормят ореховым печеньем.
— Леонид! — закричала Лола. — Ты совершенно
распустил собаку! Он черт-те что себе позволяет!
Леня на кухне сильно удивился: если Лола ругает своего
драгоценного чихуахуа, стало быть, песик и вправду очень провинился. Обычно у
Лолы были виноваты все вокруг, но только не Пу И.
Лола вошла в кухню, продолжая ругаться, однако слова
застряли у нее на языке, потому что Леня был не один. Напротив него за столом
сидел мужчина в точно такой же домашней рубашке — шерстяная, в крупную
серо-синюю клетку. Мужчина поднял голову, улыбнулся, и кухня закачалась перед
Лолой, как палуба круизного лайнера. Ей показалось, что в глазах двоится. За
столом сидели два ее компаньона, два Лени Маркиза. Они одинаково подняли правую
руку, одинаково взъерошили волосы, одинаково помотали головой… Лола слабо ахнула
и аккуратно сползла по стенке на пол.
